– Но я не могу остаться, – еле слышно возразила она.
Остаться в Доме, из которого она в ужасе бежала однажды? Остаться только потому, что ей жаль Яна. Остаться, потому что это дом Ашера.
– На первый взгляд, не можешь, – согласился дон Гильяно. – Женщин не приглашают присоединиться к Дому, им предлагают войти в семью. Но никто из Дома не готов предложить тебе кольцо. Единственная причина, по которой ты получила приглашение в Дом, – желание лилу. Он задолго до вашей встречи в Доме пожелал тебя. Но лилу, даже взрослый, не может на тебе жениться. Не в Доме. Межвидовые браки под запретом, и что случается, когда запрет нарушают, тебе известно лучше других. Ты недостойна Дома Гильяно. Твоя душа замутнена. Ум не развит. Красотой ты не блещешь.
Аде казалось, что она уже давно привыкла к оскорблениям. Детдомовское детство не прошло даром. Но сейчас почему-то каждое слово, которое с глубочайшим презрением произносил дон Гильяно, резало по живому, и рана болела, наливалась кровью.
– Тебя надо улучшать. Над тобой нужно работать. И пока есть только один инструмент для этого, – дон Гильяно показал на лежащий на столе нож. – Ты можешь прийти в Дом Гильяно только через смерть. И тогда, Ян, ты получишь ее.
Она вроде бы не верила дону Гильяно, но почему-то страх начал липким пауком подниматься по позвоночнику, расширил глаза, застучал зубами. Ада сжала челюсти так, чтобы зубы не выбивали дробь. Попыталась придать лицу безмятежность. Но дон Гильяно заметил ее страх:
– Не пугайся, смерть – это новое начало. Боль будет недолгой. А перед самой смертью, когда человек прекращает борьбу за жизнь, приходит эйфория.
– Я не хочу цвести розой в вашем саду, – сквозь сжатые зубы, процедила Ада. – Я вам на верность не присягала, никаких дурацких формул не произносила и рук вам не целовала.
– Верно, – послышался слабый голос Старшего Адвоката. – Но ты приняла письменное приглашение дона Гильяно. Помнишь открытку? И пока находишься в Доме, ты полностью в его власти. Без разрешения дона Гильяно ты не покинешь Дом.
– И ты обещала, – подал голос приободренный Ян. – Ты обещала, что будешь моей.
Ада взглянула на Яна так, что он сам должен был превратиться в груду пепла.
– Она не останется! – Тяжеленная дверь отлетела к стене. Тот, кто шагнул через обитый медью порог, не споткнулся об него с непривычки. Он знал, куда идет. Он не единожды бывал в кабинете дона Гильяно.
Ашер не закончил с Зеркалом. Он не успел сложить лицо. Одна половина по очертаниям оказалась похожей на звериную. Безволосая львиная маска с хищным глазом и клыком изо рта. Зато в остальном он был прежним Ашером, даже смоляные волосы лежали аккуратной волной.
– Разве ты не должен сидеть в подвале, отращивая кости нормального размера? – принял крайне удивленный вид дон Гильяно. – Радовался бы, что я позволил тебе воспользоваться Зеркалом.
– Премного благодарен вам, отец, – Ашер отвесил поклон.
Дон Гильяно поморщился:
– Не паясничай, – и тут же нахмурился: – Тебя я не звал.
– Уверен, меня забыли позвать, – нахально тряхнул головой Ашер.
– Тебе мало?
– Недостаточно.
Ада закрыла глаза, чтобы не видеть полузвериной маски. Она наслаждалась глубоким голосом Ашера, из памяти изглаживались хрипы карлика, звуки речи которого скрипели и шатались, будто разболтанная ржавая конструкция. Страх умереть под ножом отодвинулся в пыльный угол сознания.
Ашер о чем-то спорил, и восклицания дона Гильяно были похожи на визг разъяренной маленькой собачонки.
– Не у меня! Не у меня ты должен просить! – надрывался в крик дон Гильяно. – Она пообещала себя лилу.
Ашер повернулся к Яну:
– Отпусти ее.
Ян замотал головой: нет, нет.
– Отпусти ее, Ян, – уже настойчивее повторил Ашер. – Я дам тебе то, о чем ты мечтаешь. Я сделаю тебе душу.
Оторопевший Ян молчал. Он вдруг вспомнил, как сон, который забыл, зачем он здесь. Вспомнил свою цель, как призывали его вспомнить близнецы Дан и Дина. На этой земле, в этом аду, он должен получить душу, чтобы войти в Сад Великого Садовника.
Дон Гильяно насмешливо произнес:
– Зачем ты обманываешь несчастного лилу? Пользуешься его наивностью. Души сажает и взращивает Великий Садовник. И если он посчитал оставить эти дьявольские создания без души, значит, такова его воля. Ты хочешь исправить его план? Он может быть недоволен.
– Великий Садовник не наказывает нас, когда мы преступаем Законы. Он гордится нами, что мы смогли пойти дальше и не испугались его запретов. Я могу сделать тебе душу, – теперь Ашер обращался только к Яну, его глаза не лгали. – Настоящую, прочную. Ты станешь лучше нас. Лучшим из Лучших.
– Вы так долго нас обманывали, – не собирался сдаваться Ян (нет ничего хуже, чем попасть в прежнюю ловушку).
– Мы начали Договор со лжи, поэтому с таким трудом уходил знак УР.УШ.ДА.УР с Таблиц. Наказание за наш обман. И я смог его стереть лишь тогда, когда придумал, как выполнить ваше условие. Я его стер, ты же не станешь возражать? – Ашер круто обернулся к дону Марко.
– Не стану. – Дон Гильяно тяжело опустился в кресло.
– Моя жена Амрита хотела, чтобы у нашего ребенка-лилу была душа. Это было ее последним желанием. И я знаю, как его выполнить.
– Она была безумна. Излучение крови лилу свело ее с ума. Она могла бы пожелать и луну с неба, – раздраженно пробурчал дон Гильяно.
– И поверь, Марко, она бы получила ее.
– Я останусь в Доме! – Ада не узнала свой голос. Но внезапное решение было твердым. Она не допустит, чтобы Ашер сделал то, чего желала, а потом опасалась Амрита. Ян, если он тот самый синелицый бог, только и жаждет заполучить душу.
Ашер резко оборвал ее:
– Молчи, пожалуйста!
Дон Гильяно тут же взвился змеей:
– Не смей указывать в моем кабинете! Здесь, к счастью, ты не можешь внушить ей свои мысли. Ей придется самой выбирать, без твоих подсказок. Твои благие намерения и так довели Амриту до самоубийства. Ты сам во всем виноват, Ашер.
Ада хотела сказать: «Из-за этого Амрита и оставила тебя. Она боялась, что ты уличишь ее в сговоре с лилу. Боялась, что вся ее любовь была лишь миражом, искусно наведенной маскировкой. Что, если Амрита была нужна лишь для того, чтобы ты поддался на ее просьбы, дал ребенку-лилу душу?»
От умоляющего взгляда Яна было не скрыться. Глаза его жалобно мерцали. Ее мысли – открытая книга для него. И он просил ее не встревать, не говорить о своих подозрениях. Он умолял ее молчать. Ада опустила глаза в пол. Слова застряли в горле. «Теперь мы в настоящем сговоре», – подумала она.
– Ты проигрываешь, Ашер. И снова из-за девчонки, – сокрушенно покачал головой дон Гильяно. – Не надоело?
– Не я проиграл. Он выиграл, – проговорил Ашер и показал на Яна. – И выиграл честно.
* * *Дон Марко вспомнил о последнем разговоре с Ашером, когда после казни Шема выяснилось, что это
