Теллиус мысленно улыбнулся, хотя лицо его при этом ни на каплю не утратило серьезности. Маленький Артур – настоящее чудо, но все это крайне подозрительно. Быть может, сама Богиня послала его в подарок человеку, которому хватит мудрости не упустить этот шанс. И этим человеком оказался Теллиус. Он поднял голову и захлопал в ладоши вместе со всеми, когда Мастер Аврелиус вышел на укрытую тростником квадратную площадку.
– Смотри на него, – пробормотал Теллиус, наклонившись к мальчику.
Этого можно было и не говорить. Аврелиус всегда приковывал к себе взгляды, и нынешний день не стал исключением. Даже в свои пятьдесят, когда белизны в волосах стало больше, чем черноты, этот человек двигался превосходно. Во всем Дариене набралось бы не больше дюжины человек, кто мог бы распознать в его грации древние корни. Трое были учениками самого Аврелиуса, «учениками Мастера», как он называл их.
Шестеро служили в личной королевской страже, они закончили обучение в этой же школе. И еще двое: сам Теллиус и его ученик Микахель, который ничуть не уступал капризным отпрыскам из богатых семей, которых обучал Аврелиус. Возможно. Правда в том, что Аврелиус преподавал нечто большее, нежели просто Мазеровы шаги, как бы он их ни называл. Этот человек был настоящим мастером владения мечом и преподносил это как науку, учил читать чужие мысли и даже самолично написал две книги. Теллиус купил и прочел их обе. В награду за службу король даровал Аврелиусу целый дом, который теперь открывал двери перед публикой лишь один раз в месяц, а платой за аренду служило представление, одно из которых должно было вот-вот начаться у них на глазах.
Теллиус наблюдал, как Аврелиус разминается; «Мазеровы шаги» – прямо-таки кричали его движения в ухо каждому, кто знал, что это такое. На Теллиуса накатили воспоминания. Он закрыл глаза – и перед его внутренним взором возник личный страж императора, закованный в сверкающую броню из черной и белой стали, он держал равновесие, плывя, будто облако дыма, через весь древний Зал Святых. Дыхание Теллиуса замедлилось, а память извлекала все новые и новые яркие картинки из прошлого. Колонны из полированного темно-красного дерева, высокие, как деревья в лесу, а среди них – очертания воинов, плавно перетекавшие из одной формы в другую на гладком как стекло полу. Запах воска и ладана. Его народ. Его юность. Теллиус отдал бы все, чтобы стать одним из этих избранных. Его дед мечтал о том же. Старая рана снова заныла, вся его жизнь рухнула в один глупый день. Ему нельзя возвращаться. Приказ о его казни выпущен, но бумага до сих пор не запятнана его кровью. Хотя прошло уже почти сорок лет, Теллиус не сомневался, что, если им доведется узнать, что Теллиус жив, в долгий путь до Дариена отправят не меньше дюжины человек.
Он открыл глаза, когда в толпе раздались ликующие возгласы. Сотни мужчин и женщин явились сюда посмотреть представление, некоторые из них были так молоды, что Теллиус вздрогнул, мигом ощутив всю тяжесть прожитых лет. Давным-давно, когда Аврелиус впервые снял комнаты над старой конюшней и огласил об открытии школы фехтования, он едва сводил концы с концами, чтобы держать кредиторов за порогом. Оставшись с пустым кошельком, Аврелиус придумал выставлять напоказ своих учеников, как любой другой торговец поступает со своим товаром.
Первым зрителям – нескольким местным жителям – он продемонстрировал владение двумя мечами и еще дюжиной видов оружия. Он пронзал коровьи туши, позаимствованные на бойне, и с разбега взбирался по отвесным стенам. Закончив обучение, двое учеников Аврелиуса стали давать регулярные представления, смеясь, они подпрыгивали, разрезали подброшенные в воздух фрукты. Эти выступления со временем прочно заняли место в календаре городских событий, а вскоре билеты на них стали расти в цене. И вот их уже стали вручать в качестве подарка. Благодаря королевскому одобрению школа Аврелиуса стала самой известной в Дариене.
Брови Теллиуса сдвинулись сильней. Аврелиус всегда был балаганщиком, скачущим по сцене, как чертов менестрель. Он торговал своим мастерством, как торгуют любыми другими навыками: словно талантливый музыкант, который преподает гаммы тугоухим детям. Теллиусу хотелось верить, что королевский мастер меча не мог слышать музыку за этими простыми движениями, но в действительности дела обстояли иначе. В каждом городе однажды найдется самый проворный человек, точно так же как отыщется и самый медлительный, тот, кто не несет опасности ни для кого, кроме самого себя. Когда люди начинают ценить умения, восхищаться ими, должен появиться мечник, чье искусство выше, тот, кто может вершить правосудие – жить или умереть – в мгновение ока, позволяя соперникам до поры до времени рубить воздух и махать оружием, а потом, наконец, пронзая их острием в самое сердце. Таким мастером был Аврелиус, с этим Теллиус поспорить не мог. Старик знал, что никогда не сумел бы одолеть его, даже если бы ему хватило самонадеянности встать у него на пути после первого представления двадцать лет тому назад.
Всплыли воспоминания более темные, более тревожные. Теллиус попытался сосредоточиться на сальто и прыжках, которые исполнял Аврелиус, стремительно переходя от одного упражнения к другому, пока весь не покрылся потом. Теллиус был еще не настолько стар, чтобы забыть давнее. Когда человек ненамного моложе самого Теллиуса прямо на его глазах безупречно исполнил шестой Мазеров шаг, толпа зааплодировала, но Теллиуса охватило стремительно растущее негодование. Да как этот самозванец посмел украсть тайные знания? Он с трудом сдерживал гнев, пока торговцы не начали расходиться и Аврелиус не прошел мимо него, пересмеиваясь с одним из своих приближенных.
Теллиус скривился, вспомнив, что случилось тогда. Его требования, его унижение. Охваченный яростью, он ударил этого человека. В ответ молодой Аврелиус безо всякого труда перекинул его через бревно и отходил ножнами по ягодицам. Теллиус почувствовал, как волна стыда накатывает на него с новой силой. С того дня он не подходил к школе Аврелиуса. Потребовались годы, прежде чем смех обидчика перестал звучать у него в ушах, едва он закрывал глаза.
Быть может, именно поэтому он начал обучать Мазеровым шагам своих ребятишек. Годы брали свое, ему нужно было начинать беречь свое дыхание, это верно. Вряд ли ему хоть раз приходилось тренироваться на чердаке, не будучи окруженным мальчишками, глазеющими и задающими вопросы. И все-таки в его душе остался старый шрам: он знал, что в городе есть еще один человек, который пришел с Востока или же обучался у выходца с Востока. Теллиус никогда не был уверен до конца. Его беспокойство слегка притуплялось, когда он обучал мальчиков упражнениям
