Едва ли она сумеет когда-нибудь к этому привыкнуть.
– Я подумала, получится ли у меня тебя разбудить, – сказала она, – позвав тебя мысленно?
– Не знаю, – задумался он. – Обычно я ничего не чувствую, когда сплю. Но если появляется опасность или кто-то приходит, всегда просыпаюсь. Можешь попробовать… – он снова зевнул, – если тебе так уж интересно.
– В другой раз попробую, – сказала она. – Когда ты не так устанешь.
– Катса, ты вообще никогда не устаешь?
– Конечно устаю, – возразила она, хоть конкретного случая как-то и не вспоминалось.
– Ты слышала историю короля Лека из Монси?
– Не знала, что есть такая история.
– Есть, – ответил По, – и очень давняя. И тебе стоит ее знать, раз уж мы туда едем. Я расскажу, и, может быть, тебе захочется спать.
Он перевернулся на спину, а Катса, лежа на боку, смотрела на очертания его профиля в свете догорающего пламени.
– Прошлые король и королева Монси были добрыми людьми. Не самыми великими государственными умами, – добавил он, – но у них были хорошие советники, и они были самыми добрыми к своему народу королем и королевой, каких только можно себе представить в наше время. Но у них не было детей. И они не радовались этому, как радовалась бы ты, Катса. Они отчаянно хотели ребенка, потому что им нужен был наследник и потому что они, как и, наверное, большинство людей, просто хотели ребенка. И вот однажды в замок явился мальчик, красивый мальчик лет тринадцати, смышленый на вид, с повязкой на одном глазу – он потерял его в раннем детстве. Он не говорил, откуда родом, где его родители и как лишился глаза, а только попрошайничал и рассказывал истории в обмен на еду и деньги.
Слуги приютили его, потому что истории он рассказывал чудесные – невероятные сказания о таинственных землях за семью королевствами, где из моря и воздуха появляются чудища, а из щелей в горах – полчища воинов и люди совсем не такие, как мы привыкли. В конце концов о нем услышали король с королевой, и его привели к ним, чтобы он рассказал свои истории. Мальчик совершенно их очаровал с самого первого дня. Они жалели его – бедного сироту с одним глазом, стали приглашать разделить с ними трапезу, справляться о нем, возвращаясь из долгих путешествий, звать в свои покои по вечерам. Они считали его сыном знатных родителей – он был образован, умел сражаться на мечах и ездить верхом. Они относились к нему почти как к собственному сыну. И когда мальчику исполнилось шестнадцать, а у короля с королевой по-прежнему не было своих детей, король совершил нечто необычайное. Он назвал мальчика своим наследником.
– Ничего не зная о его прошлом?
– Ничего не зная о его прошлом. И вот здесь история становится по-настоящему интересной, Катса. Не прошло и недели с тех пор, как его сделали наследником трона, как король и королева умерли от внезапной болезни. А два их ближайших советника с горя утопились в реке. По крайней мере, так гласит предание. Не знаю, может ли кто-нибудь это подтвердить.
Катса приподнялась на локте и посмотрела на него.
– Тебе не кажется это странным? – спросил он. – Мне эта история всегда казалась странной. Но народу Монси она такой не кажется, а те из моей семьи, кто встречался с Леком, говорят, что это дурацкие подозрения. Говорят, что Лек просто очарователен, даже повязка у него на глазу очаровательна, что он ужасно горевал о короле и королеве и что никак не мог быть причастен к их смерти.
– Я никогда об этом не слышала, – призналась Катса. – И даже не знала, что у Лека нет одного глаза. Ты с ним знаком?
– Нет, – ответил По. – Но мне всегда казалось, что я не буду от него в таком восторге, как другие. Даже при всей его прославленной доброте к слабым и беззащитным. – Он зевнул и повернулся на бок. – Что ж, если все пойдет по плану, довольно скоро у нас появится возможность проверить, понравится ли он нам. Доброй ночи, Катса. Завтра мы, наверное, доберемся до постоялого двора.
Катса закрыла глаза и прислушалась к его дыханию, ставшему ровным и спокойным. Она раздумывала над рассказанной историей. Трудно было соотнести с только что сказанным превосходную репутацию короля Лека. Но все же, быть может, он невиновен. Быть может, всему этому есть логическое объяснение.
Вслушиваясь в звуки ночного пруда и шелест травы на ветру, Катса вдруг подумала, как их примут на постоялом дворе и повезет ли им наткнуться на кого-нибудь, у кого есть нужные сведения.
Когда ей показалось, что По заснул, она тихо произнесла его имя. Он не шелохнулся. Тогда она позвала его в мыслях, тихо, шепотом. И снова он не шелохнулся, его дыхание оставалось ровным.
Он спал.
Катса медленно выдохнула.
Она – самая большая дура во всех семи королевствах.
Почему, хоть они и боролись почти каждый день, хоть она и знала каждый сантиметр его тела, хоть сотни раз и сидела у него на животе, каталась с ним по земле и, наверное, узнала бы его захват быстрее, чем жена узнает объятия мужа, – почему же вид его рук и плеч привел ее в такое смущение? Она видела множество полураздетых мужчин – в зале для тренировок и в путешествиях с Гиддоном и Оллом. Раффин мог практически раздеться в ее присутствии – настолько они привыкли друг к другу. Это словно его глаза… Если они не боролись, тело По действовало на нее так же, как и глаза.
Внезапно он вздохнул глубже, и Катса заставила свои мысли замереть, пока его дыхание не вернулось к прежнему ритму.
Это будет непросто. Все, что хоть немного связано с По, оказывается непростым. Но они друзья, и, значит, она его не бросит, поможет найти похитителя. И попутно всеми силами постарается, чтобы он чаще падал в воду.
А сейчас нужно отдохнуть. Катса повернулась к По спиной и приказала себе спать.
Глава восемнадцатая
Трактир оказался массивным, высоким деревянным зданием. Чем дальше на юг, тем сандерские деревья становились тяжелее и толще, а дома и трактиры – крепче и внушительнее. До этого Катса не слишком много времени проводила в центральном Сандере – дядя посылал ее туда, наверное, всего два или три раза. Но ей всегда нравились девственные леса и простые, крепкие городишки, находящиеся слишком далеко от границ и потому избавленные от сумасбродных распрей королей. Стены трактира были похожи на стены замка, только темнее и уютнее.
Они сидели в комнате, полной людей, за одним из массивных столов того же темного дерева, что и стены. Настало то самое время дня, когда горожане и путешественники собираются в большом обеденном
