По сощурился.
– Раны на спине и брюхе, – медленно повторил он.
– Ну, знаете, как будто напоролись на что-нибудь острое, – пояснил торговец.
Мгновение По молча смотрел на него.
– Ясно. А сломанные кости бывают? Или болезни?
Тот задумался.
– Не слышал, мой принц. Одни только раны и порезы, которые страх как долго заживают. У него там служат дети, они и выхаживают несчастных тварей. Говорят, король очень привязан к этой живности.
По взглянул на Катсу, поджав губы.
– Понятно, – сказал он. – А не известно ли вам, от какой болезни умерли девочки?
Торговец пожал плечами:
– Дети часто болеют.
– Мы отвлеклись, – вмешался главный верзила. – Был уговор рассказать о похищении, а не обо всем этом. Вам придется увеличить вознаграждение.
– А я вообще скоро внезапно умру от хвори под названием скука, – добавил второй главарь.
– Вот как? – отозвался первый. – А у тебя, значит, на уме дела поинтереснее?
– И общество поприятнее, – поддакнул торговец, стоявший в углу.
Все шестеро рассмеялись над общей шуткой, и Катса, похолодев, поняла, в чем соль.
– Ох уж эти бдительные папаши со своими запертыми дверьми, – шепнул друзьям один из торговцев, но у Катсы был чуткий слух.
Еще не успел раздаться хохот, а она уже рванулась вперед.
По остановил ее молниеносно – должно быть, начал реагировать еще до того, как она пошевелилась.
– Стой, – мягко проговорил он. – Думай. Дыши.
Волна мгновенной ярости окатила ее и отхлынула, и она позволила его телу загородить ей дорогу к торговцу, к обоим, ко всем шестерым – они все были для нее одно и то же.
– Вы единственный во всех семи королевствах знаете, как держать эту тигрицу на поводке, – сказал один из главарей.
Она не заметила который – ее отвлекло лицо По при этих словах.
– Повезло нам, что у нее такой разумный хозяин, – продолжал тот же торговец. – А вы так вообще везунчик. С такими вот дикими – самая потеха, если умеешь их усмирить.
Теперь По смотрел сквозь нее невидящим взглядом. Его глаза сверкали – серебряный лед и золотое пламя. Рука, державшая Катсу, напряглась, ладонь сжалась в кулак. Он сделал вдох – казалось, бесконечный. Его охватила ярость – это было ясно. Катса подумала, что он сейчас ударит торговца, и на мгновение запаниковала, не зная, останавливать его или помогать.
Остановить. Нужно его остановить, он ведь не в себе. Она взяла его за предплечья и, крепко сжав их, мысленно заговорила. «По. Стой. Думай, – убеждала она его разум, как он только что убеждал ее. – Думай». Он выдохнул так же медленно, как вдохнул, взгляд снова стал осмысленным, и повернулся к ней.
Обернувшись, По встал плечом к плечу с Катсой, лицом к обоим торговцам – кто именно все это говорил, не имело значения.
– Убирайтесь.
Голос его звучал очень тихо.
– Нам нужна плата…
По сделал шаг, и торговцы отступили. Руки он держал по бокам с непринужденным спокойствием, которое не обмануло никого в комнате.
– Вы хотя бы представляете, с кем разговариваете? – процедил он. – Думаете, я после такого заплачу вам хоть монету? Вам еще повезло, что я позволяю вам уйти и не стану выбивать все зубы из ваших наглых ртов.
– Уверен? – спросила Катса, по очереди глядя в глаза каждому из них. – Мне бы хотелось как-нибудь удостовериться, что они не тронут дочку трактирщика.
– Не тронем, – прохрипел один из торговцев. – Никого мы не тронем, клянусь.
– Иначе пожалеете, – предупредила она. – И будете жалеть до конца своей гнусной, но недолгой жизни.
– Не тронем, миледи. Не тронем. – Побелев, они попятились к двери, от ухмылок не осталось и следа. – Это была просто шутка, миледи, честное слово.
– Убирайтесь, – повторил По. – Вот вам плата – мы прощаем оскорбления и дарим вам жизнь.
Торговцы кубарем выкатились из комнаты, и По с грохотом захлопнул за ними дверь, а потом прислонился к ней спиной и сполз на пол. Потерев лицо ладонями, он глубоко вздохнул.
Катса взяла со стола свечу, присела рядом и попыталась представить себе его усталость и гнев по склоненной голове и напряженным плечам. Он отнял руки от лица и прислонился головой к двери. Мгновение молча смотрел ей в лицо.
– Я правда думал, что что-нибудь с ним сделаю, – сказал По. – Что-нибудь страшное.
– Даже не знала, что ты способен настолько выйти из себя.
– Очевидно, способен.
– Пo, – внезапно Катсе пришел в голову вопрос, – откуда ты знал, что я собираюсь делать? Я ведь хотела ударить их, а не тебя.
– Да, но я почувствовал от тебя резкий всплеск энергии, к тому же я достаточно тебя знаю, догадался, что ты сейчас кому-нибудь врежешь. – На его лице появилась усталая полуулыбка. – В непоследовательности тебя обвинить никак нельзя.
Хмыкнув, она села перед ним на пол в позу лотоса.
– А теперь расскажи, что ты от них узнал.
– Ах да. – Он прикрыл глаза. – Что я узнал… Начнем с того, что все, кроме того, в углу, врали напропалую. Это была игра. Они хотели заставить нас выложить деньги за ложные сведения, чтобы расквитаться за сегодняшнее унижение.
– Как мелочно.
– Да уж, но все равно они нам очень помогли. Это Лек, Катса, я уверен. Когда тот верзила говорил, что Лек невиновен, он лгал. Но все же… нечто очень странное я до сих пор никак не могу понять. – Он покачал головой и задумчиво уставился на свои руки. – Это так странно, Катса. Я почувствовал, что они… хотели его защитить.
– В каком смысле защитить?
– Так, будто они все искренне верили в его невиновность и хотели оправдать передо мной.
– Но ты же только что сказал, что он виновен.
– Да, и они это знают. Но при этом верят в его невиновность.
– Это совершенная бессмыслица.
Он снова покачал головой:
– Знаю. Но я точно это почувствовал. Говорю тебе, Катса, когда торговец сказал, что Лек непричастен к похищению, он лгал. Но когда через пару секунд он же сказал: «Лек невиновен», он не кривил душой, а верил, что говорит правду. – По поднял взгляд на темный потолок. – Кажется, мы должны думать, что Лек все-таки похитил дедушку, но из благородных побуждений. Это просто невероятно.
Катса никак не могла понять смысла того, что узнал По, точно так же как не могла представить себе способ, которым он это узнал.
– Все это просто бессмыслица, – слабо запротестовала она.
На мгновение По оторвался от своих мыслей и посмотрел на нее:
– Катса, прости. Ты, наверное, совсем запуталась. Понимаешь, я довольно много могу почувствовать и выяснить, если кто-то хочет меня одурачить, но при этом не умеет закрывать свои мысли и чувства.
Ей никак не удавалось понять, и она оставила попытки найти смысл в истории о короле, который был одновременно и виновен, и невиновен. По снова погрузился в раздумья и уставился на свои руки. Торговцы не умеют закрывать свои мысли и чувства. Что ж, раз
