– Чтобы остаться наедине со своими мыслями, – проговорил он, – тебе придется идти не меньше десяти минут.
Десять минут – она даже не подозревала, что его Дар видит так далеко. Но об этом придется подумать как-нибудь в другой раз. Скрываясь за деревьями, Катса чувствовала его взгляд у себя на спине. Она ощупью продвигалась вперед в поисках темноты, отдаленности и уединения.
Оказавшись в одиночестве, Катса села на пень посреди лесной чащи и разрыдалась. Она плакала так, словно ей разбили сердце, и удивлялась, откуда, когда двое любят друг друга, может взяться вдребезги разбитое сердце.
Нельзя было любить По, и это было ясно. Ведь она никогда не станет его женой. Нельзя было вырываться из когтей Ранды, только чтобы снова отдать себя… принадлежать кому-то, подчиняться ему, делать его центром своей вселенной. Не важно, как сильно она его любит.
Во тьме сандерского леса Катса осознала три истины. Она любит По. Она хочет По. И она никогда не согласится принадлежать никому, кроме себя самой.
Через некоторое время она двинулась обратно к лагерю. Она так ничего и не решила, и спать ей не хотелось. Но она знала, что По не уснет, пока ее нет, а ему нужно было набраться сил.
Он не спал, а, лежа на спине, глядел на полумесяц. Катса подошла, села рядом, и По, ничего не говоря, ласково посмотрел на нее. Глядя ему в глаза, она открыла свои мысли, чтобы показать, что чувствует, чего желает и чего не может сделать. Он сел и долго смотрел ей в лицо.
– Ты ведь понимаешь, я бы не ждал, что ты изменишься, если бы мы поженились, – сказал он наконец.
– Наш брак изменил бы меня, – ответила она.
Он посмотрел ей в глаза:
– Да. Я понимаю.
В огонь упала ветка. Никто долго не говорил ни слова.
– Мне кажется, то, что мы не можем пожениться, не значит, что мы не должны быть вместе, – нерешительно начал По.
– В каком смысле?
На мгновение он опустил голову, а потом снова поднял на нее глаза.
– Мне все равно, кем я буду для тебя, я – твой, – сказал он так просто, что Катса даже не почувствовала смущения.
Она посмотрела ему в лицо:
– И что из этого выйдет?
– Не знаю. Но я тебе доверяю.
Катса заглянула в его глаза.
Он отдавал ей себя. Доверял ей. И она так же доверяла ему.
Она не раздумывала о таком варианте, пока рыдала в одиночестве в лесной чаще. Ей даже в голову это не пришло. А теперь его предложение висело в воздухе перед ней и ждало, что она протянет руку и примет его. И то, что уже стало простым, ясным и успело разбить ей сердце, вдруг снова оказалось запутанным и сложным. Но и окрашенным надеждой.
Возможно ли стать его любовницей и по-прежнему принадлежать самой себе?
Вот в чем был вопрос, и ответа Катса не знала.
– Мне нужно подумать, – сказала она.
– Думай здесь, – попросил он, – пожалуйста. Я так устал, Катса. Я сразу усну.
– Хорошо, – кивнула она. – Я останусь.
Потянувшись, он смахнул слезу у нее со щеки. Прикосновение кончиков его пальцев отозвалось где-то у основания позвоночника, и Катса попыталась побороть это ощущение, скрыть его от По. Он лег, а она встала и направилась к дереву, до которого не доставал свет костра. Катса опустилась на землю, прислонившись к стволу, и, не отрывая взгляда от очертаний тела По, стала ждать, когда он уснет.
Глава двадцатая
Думая о возможности таких отношений, Катса чувствовала себя так, словно только что нашла на теле незамеченную до того конечность – еще одну руку или ногу. Ощущения были незнакомые, и она исследовала их, как делала бы это с обнаруженным случайно лишним пальцем.
Ее замешательство несколько облегчало то, что любовником будет По. Представляя себе По и не останавливаясь на слове «любовник», Катса настолько освоилась с этой идеей, что даже решилась задуматься о том, каково будет лежать в его постели, но не быть его женой. На размышления потребовалось больше одной ночи. Они, как прежде, ехали по сандерским лесам и, как прежде, болтали, отдыхали и разбивали лагерь. Вот только молчание стало чуть более напряженным, чем до того, да еще Катса порой срывалась с места, чтобы остаться наедине с собой и поразмыслить в одиночестве. Они прекратили тренировки, потому что Катсу смущали его прикосновения. А По не давил на нее, не навязывал ничего, даже разговора, даже своего взгляда.
Путники двигались так быстро, как только позволяла дорога, но чем дальше, тем все больше она походила в лучшем случае на тропинку, вьющуюся по заросшим оврагам и меж таких огромных деревьев, каких Катса не видела никогда в жизни. Стволы этих деревьев были шириной с корпус лошади, а ветви стонали высоко над головой. Иногда приходилось низко пригибаться, чтобы не запутаться в густых зарослях виноградных лоз, свисающих с ветвей. Чем дальше они продвигались на восток, тем круче дорога шла в гору и тем гуще лес оплетала сеть ручьев и потоков.
По крайней мере, местность давала По возможность немного отвлечься и развеяться. Он постоянно вертел головой во все стороны, широко раскрыв глаза.
– Какой глухой, какой нетронутый этот лес. Ты когда-нибудь видела такое? Он прекрасен.
Прекрасен и полон зверей, которые как раз отъедаются на зиму. Здесь легко было охотиться и найти убежище. Все бы хорошо, но Катса почти физически ощущала, что лошади продвигаются так же медленно, как ее раздумья.
– Мне кажется, пешком мы бы шли быстрее, – заметила она однажды.
– Когда придется оставить лошадей, тебе будет их очень недоставать.
– И когда это произойдет?
– Судя по карте, примерно через десять дней пути.
– Лучше бы я шла пешком.
– Ты никогда не устаешь, – сказал По. – Признайся.
– Устаю, если долго не сплю. Или если несу что-нибудь очень тяжелое. Я устала, пока поднимала твоего дедушку по лестнице.
Он уставился на нее, вскинув брови:
– Ты поднимала моего дедушку по лестнице?
– Да, в замок Ранды.
– Проведя перед этим сутки в седле?
– Да.
Он рассмеялся, хотя она не видела в этом ничего смешного.
– Мне пришлось, По. Иначе бы все пошло прахом.
– Он весит вполовину больше, чем ты.
– Вот я и устала, пока несла его наверх. Тебе было бы легче.
– Я крупнее дедушки, Катса, и сильнее. И даже я бы устал, если бы перед этим провел ночь в седле.
– Мне пришлось. Выбора не было.
– Твой Дар куда больше, чем просто Дар убивать, – уверенно сказал По.
Она не ответила и после минутного раздумья забыла об этом. Ей снова вспомнился насущный вопрос – как иначе, ведь По все время ехал рядом.
В чем разница между мужем и любовником?
Назвать По своим мужем означало бы дать обещания о пока еще неизвестном будущем. Став его женой однажды, она
