В путь к берегам Монси отправилась внушительная группа венценосных особ. Здесь была не только королева Биттерблу – ее сопровождали также принц Скай и король Рор. Дочь его сестры, как заметил Рор, была еще совсем ребенком. Но даже если бы она не была так мала, ситуация в стране слишком тяжелая. Все королевство – во власти обмана, народ верит в добродетели своего повелителя и в то, что принцесса больна, слаба, возможно – даже безумна. Маленькая королева не могла так просто отправиться в Монси, объявить, что теперь власть принадлежит ей, и разоблачить мертвого короля, которого в королевстве просто обожали. Биттерблу нуждалась в опоре и наставнике. На обе роли Рор подходил как нельзя лучше.
Рор решил послать Ская за По. Сильверна Рор послал на другом корабле в Миддланды, чтобы забрать дедушку Тилиффа и привезти его домой. Остальных сыновей Рор отослал домой к их обязанностям и семьям, игнорируя настойчивые уверения в том, что их долг сейчас – быть в Рорионе и вести дела короля. Вместо этого Рор поручил управление государством своей королеве, как поступал всегда, когда обстоятельства заставляли его покинуть трон. Королева справлялась блестяще.
Катса день за днем наблюдала за Рором со своего места среди корабельных канатов. Она привыкла к звуку его смеха и добродушным речам, которыми он располагал моряков к себе. В нем не было ничего серого, не было полутонов. Он был так же красив, как По, и так же самоуверен и при этом вел себя так властно, как у По ни за что бы не получилось. Но – это открылось Катсе постепенно – он не был опьянен своей властью. Может, ему никогда в голову и не приходило помочь матросу натягивать канат, но он с интересом стоял рядом с ним, пока тот натягивал канат, и задавал вопросы о его работе, о доме, о матери, об отце и двоюродном брате, который однажды целый год рыбачил в озерах Нандера. Открытие поразило Катсу своей новизной: этот король смотрит на своих подданных, а не поверх их голов и видит не только себя.
Катса быстро привязалась к Скаю. Время от времени он, тяжело дыша, забирался на мачту, и всякий раз, когда корабль опускался на волнах, в его широко распахнутых серых глазах плескался смех. Он садился рядом и, хотя никогда не чувствовал себя на мачте так же комфортно, как она, сидел спокойно и удовлетворенно – на редкость приятное общество.
– После знакомства с твоей семьей я подумала, что По – единственный среди вас, кто умеет молчать, – однажды сказала ему Катса, после того как они некоторое время сидели, не говоря ни слова.
Улыбка озарила его лицо.
– Я могу мигом завязать разговор, если хочешь, – сказал он. – И у меня есть к тебе тысяча вопросов. Но я подумал, что, если бы тебе хотелось говорить, ты бы говорила, разве не так? Вместо того чтобы забираться сюда, рискуя разбиться насмерть каждый раз, как мы поднимаемся на волне.
Его компания и дружелюбный гул голоса Рора внизу. Мелкие любезности моряков по отношению к Биттерблу, когда девочка поднималась на холодную палубу для упражнений. Капитан Фавн, такая знающая и надежная, всегда с уважением отвечающая на взгляд Катсы. Все эти вещи подбадривали ее, и рана, которая открылась, когда ее кинжал пронзил Лека, начала затягиваться упругой тонкой кожей.
Она вдруг подумала о своем дяде. Ранда теперь казался ей таким жалким, а его могущество – беспочвенным. Как глупо, что такой человек когда-то имел власть над ней.
Власть. Вот поэтому так и саднило у Катсы в груди: Лек лишил ее власти над своим рассудком. Она не занималась самобичеванием – не ее вина в том, что так случилось. Да и можно ли было поступить иначе? Лек был слишком силен. Она уважала сильных противников – уважала горного льва и скалу, с которыми пришлось сразиться. Но никакое смирение, никакое уважение не могло сделать потерю власти над собой менее ужасающей.
– Прости меня, Катса, – начал однажды Скай, когда они вместе висели на снастях над морем, – но я должен задать тебе один вопрос.
Она уже не раз замечала этот вопрос в его глазах и знала, о чем он спросит.
– Ты ведь не жена моего брата, правильно?
– Нет, – мрачно улыбнулась она.
– Тогда почему все лионидцы на этом корабле зовут тебя принцессой?
Она вдохнула, чтобы облегчить боль, которой эти слова резанули по ее ране. Потом достала из-за ворота плаща кольцо и показала ему.
– Когда он дал его мне, – сказала она, – он не сказал, что это будет значить. И не сказал, почему дает его мне.
Скай уставился на кольцо. На его лице сменили друг друга сначала удивление, потом смятение и, наконец, упрямое отрицание.
– Наверное, у него были на то разумные причины, – сказал он.
– Конечно, – сказала Катса. – И я намереваюсь их из него выбить.
Скай коротко рассмеялся и снова погрузился в молчание. На лбу у него обозначилась беспокойная складка. А Катсе подумалось, что глубокий шрам, ноющий внутри, остался не только от прошлой ее беспомощности, но и от ощущения беспомощности будущей. Она точно так же не могла заставить По выздороветь, как не могла ясно мыслить в присутствии Лека. На свете есть вещи, которые ей неподвластны, и нужно было подготовиться к тому, что ждет их в хижине По у подножия Монсийских гор.
Задержка в доках Монпорта при сходе на берег была невыносима. Нужно было вызвать капитана стражи Монпорта и всех находившихся в городе придворных и заставить их принять невероятную правду, которую принес им Рор. Поиски Биттерблу, все еще продолжавшиеся, нужно было прекратить и отменить приказ доставить Катсу живой и По мертвым. Когда Рор произносил последнюю часть, в голосе его зазвучал лед.
– Его нашли? – вмешалась Катса.
– Нашли… кого? – глупо спросил капитан стражи Монпорта, почесав затылок.
Путникам был знаком туман в его недоумевающем взгляде.
– Вы нашли лионидского принца? – гневно спросил Рор, но, когда растерянные взгляды капитана и придворных обратились к Скаю, добавил уже мягче: – Младшего принца. С одним серебряным и одним золотым глазом. Кто-нибудь видел его?
– Не думаю, что его видели, ваше величество. Да, я абсолютно уверен. Мы его не нашли. Простите меня, ваше величество. Эта история, которую вы рассказали… мой рассудок…
– Да, – сказал Рор. – Я понимаю. Не будем торопиться.
Катса готова была
