Идо бежал, но Кирен не обманывалась. Он бежал не от нее. Теперь у него появилось то, к чему и ради чего можно бежать. А она потеряла свою цель много лет назад. Идо тогда тоже потерял цель. Казалось, ничто и никогда этого не изменит.
Но он бежит.
А Кирен остается здесь.
Глава 16
Эта операция была марафоном, длившимся вдвое дольше, чем та, первая, давшая Алите тело. Большую часть времени заняло отсоединение киберядра девочки от обломков того, что когда-то являлось шедевром сноровки и гения доктора Идо.
Когда Герхад увидела, что Гревишка сделал с Алитой, едва сдержала слезы — и не только из-за девочки, из-за доктора тоже. Хотя монстра, уничтожившего малышку, сделала Кирен, Герхад знала: Идо винил во всем себя. Однажды он уже прошел все круги вины и горя. Медсестра не представляла, что еще может его задеть и причинить боль, заставить казнить себя еще сильнее. Но она недооценила Кирен. Эта женщина — самая холодная, безжалостная, беспощадная в Айрон сити, городе насилия и жестокости. Трудно поверить, что когда-то она была матерью. Трудно поверить даже в ее человечность.
Герхад посмотрела на девочку, лежавшую на операционном столе. После без малого двух суток работы процедура воплощения подходила к концу. Все нервы были физически соединены, обе системы кровообращения — киберкрови и сердечной крови — работали исправно. Вообще, Герхад никогда раньше не видела, чтобы так быстро порозовело лицо. Словно тело с самого начала предназначалось Алите.
Но Идо отказывался соединить Алиту с этим телом. Герхад боялась, что его упрямство навсегда поссорит девочку с опекуном, оттолкнет их друг от друга, и они никогда не смогут сблизиться. Хуже того, Герхад подозревала, что Идо не очень понимал последствия своего решения. После ухода Кирен он сознательно отгораживался от мира, а отношения с Герхад поддерживал сугубо деловые. Хотя особенности работы подразумевали определенную степень интимности: от взаимопонимания доктора и медсестры зависит здоровье пациентов. Однако это не интимность и близость, какая существует между близкими друзьями.
Одно время Герхад обманывалась. Хирургическая команда как хорошо смазанная машина: люди плотно притираются друг к другу, движутся к общей цели. Легко принять эту связь за нечто большее, чем даже семейные узы, — и быстро потерять всех близких. К счастью, ни у Герхад, ни у Идо семьи не было. Проблемы начались бы, если бы доктор проявил романтический интерес к медсестре. Но он не проявил. Вскоре Герхад поняла, что Идо не заинтересован ни в чем, кроме рабочих отношений. Он терпеливо сносил ее попытки откровенничать, но сам ничего не рассказывал.
И все же доктор Идо навсегда останется человеком, который вернул медсестре Герхад ее жизнь — и она всегда будет любить его за это. Пусть им руководил голый прагматизм, он принял ее как есть, не задавал вопросов. Так Герхад еще не везло ни в каких отношениях — ни личных, ни профессиональных. Карьера продолжалась пусть не в идеальных условиях, но лучших, чем у большинства коллег.
Герхад никогда не думала делать то, что могло бы пошатнуть равновесие, установившееся между ней и Идо. Но когда он принес домой киберядро Алиты, медсестра задумалась, что станет с доктором. Он был так счастлив снова почувствовать себя отцом. Однако Алита — не его дочь. Идо вроде даже отдавал себе в этом отчет. Со временем эта девочка станет все меньше походить на ту. И что тогда?
А потом Алита принесла домой тело берсеркера и перевернула мир Идо. Ссора между опекуном и девочкой началась, когда Герхад прибирала лабораторию после долгого трудового дня. Медсестра знала: доктор предпочел бы, чтобы она ушла при первых звуках ссоры, но Герхад спустилась в подвал и делала вид, что сортирует белье, пока Алита не выбежала на улицу. Идо ушел на кухню запивать обиду чаем. Медсестра знала, что сейчас доктора лучше оставить одного, и прошла взглянуть на тело берсеркера. Великолепная вещь! Герхад не могла и представить ничего подобного. В других обстоятельствах — например, если бы она была однорукой безработной медсестрой без жизненных перспектив — она испытала бы сильное искушение завернуть тело в ковер, вынести наружу и попытать счастья на черном рынке.
Герхад попыталась мысленно совместить большеглазое ангельское личико Алиты с этим телом — и не смогла. Тело берсеркера не подходило для девочки-подростка.
А может, в этом и есть корень проблемы? Идо может сколько угодно вещать о том, что не хочет кибероружия и крови на украшенных цветами красивых руках Алиты и что шанс начать жизнь с чистого листа — необыкновенное везение. На самом деле, доктор просто не хотел расставаться со своим творением. Он дал Алите чудесное тело маленькой девочки с прекрасными цветами, золотой и серебряной инкрустацией и хотел, чтобы она осталась такой навсегда.
Потеряв дочь, Идо потерял возможность видеть, как она растет. Для него Алита осталась четырнадцатилетней.
Герхад почти решила в тот день пойти на кухню, сесть за стол рядом с доктором и сказать ему это. Но такой разговор с Идо стал бы последним в карьере медсестры: он бы немедленно ее уволил, даже если бы пожалел потом, если бы признал, что она права. Все равно никогда больше не позвал бы Герхад в клинику.
Хорошо, пусть даже отец с дочерью поссорились бы менее необычным образом, не из-за замены тела, а, скажем, из-за небольшого усовершенствования или лишь предохранения от беременности — пошла бы медсестра Герхад изливать свою мудрость расстроенному отцу?
Ни за что. Она же не мать. Пусть у нее сколько угодно мудрых мыслей, разумно и с полным правом она может лишь посоветовать, как лучше кормить и лечить ссадины с расстройствами да как измерять температуру. Давать советы родителю, не способному смириться с тем, что его дети превращаются во взрослых, — точно не дело бездетной медсестры, даже если она права.
Теперь обстоятельства заставили Идо вселить Алиту в тело берсеркера. Надо отдать доктору должное: он не колебался, не заменил это тело одним из тех, что хранились про запас. Идо дал ей желаемое — и, похоже, охотно. Затем он наклонился и прошептал:
— Теперь никто не осмелится тебя обидеть.
Герхад подошла ближе и увидела, как двигаются глаза Алиты под закрытыми веками. Интересно, какие она
