Это был сокрушитель армий.
Любой воин, попавшийся на его пути, будет изувечен или убит, и Стирбьорн понял, что именно это и случится с йомсвикингами. Они не могли отступить на юг, потому что животные их опередили бы. Если податься на восток, их просто-напросто поглотят болота. Оставался лишь один выход.
– К реке! – скомандовал Стирбьорн, подняв топор над головой, и затрубил в боевой рог.
Услышав его, йомсвикинги развернулись и помчались к западу, спасаясь от монстра. Тира бежала вместе с ними, и когда Стирбьорн убедился, что она доберется до безопасного места, он развернулся и рванул прямо в приближающуюся бурю. Восточный фланг йомсвикингов не успеет спастись, прежде чем животные сомнут их шеренги. Стирбьорн должен был найти способ задержать монстра.
Животные мчались прямо на него, с выпученными вращающимися глазами, с яростным ревом, обезумевшие от страха. Он вернул Рандгрид на пояс, хотя расстояние между ним и живой боевой машиной неумолимо сокращалось. Когда животные были уже в нескольких ярдах от него, он подскочил вверх, задействовав все свои силы, и сумел избежать первого ряда копий и рогов. Но как только он коснулся земли, его бедро пропорол меч, и он откатился в сторону, на ходившие ходуном плечи быка. Бык сбросил его, и Стирбьорн едва успел юркнуть между двумя звериными телами. Его ноги болтались среди бьющих землю копыт, и дрожащая земля затягивала его стопы, пытаясь утащить его к самой смерти.
Стирбьорн ухватился за ярмо и подтянулся наверх, опираясь об остатки деревянной оглобли. Его бедро сильно кровоточило, и у него оставались считаные минуты, чтобы что-то предпринять. Он достал Рандгрид из-за пояса и взялся за работу, разрубая и расщепляя дерево, разъединяя веревки, превратившие стадо в орудие. Вскоре громыхающий ряд скота разомкнулся и раскололся надвое.
Но этого было недостаточно. Удерживая равновесие, Стирбьорн прыгал по шатким спинам животных, чтобы добраться до следующей связки, где, поработав топором, устроил еще один разрыв. Теперь боевая машина распалась на тройки, и расстояние между ними увеличивалось, а связывающие их путы ослабевали. Хотя бы некоторые из йомсвикингов смогут теперь спастись в разъемах, проделанных Стирбьорном.
Он развернулся и спрыгнул позади боевой машины, жестко, с перекатом приземлившись за спиной у стада. Поднявшись на ноги, он увидел, как стадо удаляется от него – и приближается к его людям. Мгновение спустя воздух сотряс звук удара. Щиты разлетались в щепки, люди кричали, бряцало железо. Некоторым йомсвикингам удалось спастись, благодаря работе Стирбьорна, но слишком многих смяло, и из-под копыт они показались покалеченными и умирающими, а боевая машина тем временем продолжила свой безумный бег.
Стирбьорн помчался по грязной, вздыбленной земле к своим людям, но прежде, чем ему удалось добраться до них, он услышал новый звук, разносившийся с севера. Он показался Стирбьорну знакомым. Он обернулся и увидел армию Эрика, устремившуюся вниз, надвигающуюся, чтобы добить выживших в ужасной давке.
– Ко мне! – заревел Стирбьорн, подняв Рандгрид и протрубив в боевой рог.
Он повернулся лицом к наступающей армии Эрика, и несколько мгновений спустя ряды йомсвикингов сомкнулись возле него и за ним, и среди воинов были Тира и Горм.
– Щиты! – скомандовал Стирбьорн, протрубив.
– Они превосходят числом, их самое меньшее – четверо на каждого из нас, – сказал Горм.
Стирбьорн указал на запад.
– Скоро солнце зайдет. Нам надо лишь продержаться. Сегодня мы им покажем, как тяжко им придется потрудиться, чтобы нас убить. Завтра мы им покажем, как упорно мы готовы потрудиться, чтобы поубивать их.
То тут, то там по всей равнине и вокруг Стирбьорна плечом к плечу встали йомсвикинги, которые были еще способны поднять щит. Они выставили щиты и копья. Тира, стоявшая рядом со Стирбьорном, заметила его рану.
– Тяжело? – спросила она.
Он чувствовал, как кровь стекает в сапог, но сказал:
– Ничего особенного.
Она наградила его жестокой и полной жажды улыбкой, удивившей его. Стирбьорн ответил ей тем же. Потом армия Эрика обрушилась на них.
Завязался ближний бой. Воины Эрика, вооруженные копьями и мечами, напирали, и их оттесняли щитами. Люди Эрика были, в основном, фермерами и вольными, собранными под знамя ледунга. Многие из них не имели боевого опыта, тогда как йомсвикинги всю свою жизнь посвятили войне и набегам. На каждый удар, полученный воином Стирбьорна, приходилось пять ударов, нанесенных бойцам Эрика, Тира проявила себя как умелый и смертоносный воин. День уже клонился к закату, но стена щитов еще стояла, а когда на поле боя опустился вечер, армия Эрика отступила через Поля Фюри к своему лагерю.
Йомсвикинги подобрали раненых и мертвых и вернулись в Мирквуд, у границ которого обнаружили то, что осталось от животной боевой машины. Много скотины погибло, столкнувшись с деревьями, а выжившие животные, похоже, забрели далеко в лес.
Воины забили несколько коров и всю ночь ели говядину – столько, сколько могло поместиться в их животы. Затем Горм пришел к костру Стирбьорна.
– Хочу присягнуть тебе, Стирбьорн, – сказал йомсвикинг. – Я – и все мои братья. Мы видели, что ты сделал. Прости, что сомневался в твоем достоинстве.
– Ты прощен, – сказал Стирбьорн, пока Тира, сидевшая рядом, зашивала рану на его бедре.
Горм продолжил:
– Сегодня они будут петь песни о твоих подвигах, а завтра йомсвикинги будут сражаться и умирать рядом с тобой, все до последнего, если богам будет угодно. Такой обет мы даем.
Шон обозревал течение воспоминания как бы со стороны, и вдруг его осенило, что Стирбьорн добился непоколебимой преданности йомсвикингов, не прибегая к помощи кинжала.
– Обеты – завтра, – сказал Стирбьорн. – Сейчас есть раненые и умирающие воины, которым нужен их командир. Иди к ним, Горм, мы с тобой еще поговорим.
Горм склонил голову – на сей раз в знак истинной преданности – и ушел от костра Стирбьорна. Когда он скрылся, Стирбьорн уставился в огонь, в самую глубокую, самую жаркую его часть между бревнами и углями. Для завтрашнего боя ему нужна была стратегия. Эрик все еще превосходил числом, к тому же он еще не отправлял в бой личную дружину.
– Ты соврал, рана была куда серьезнее, – сказала Тира.
– Я сказал, ничего особенного. Так и есть.
Она покачала головой и нахмурилась.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– Думаю, я взяла бы тебя в мужья, – ответила она.
Он резко поднял взгляд на нее. Огонь освещал красным ее румяные щеки, ее волосы и глаза.
– Ты издеваешься?
– Нет, – ответила она. – Почему ты так думаешь?
От волнения и неуверенности в себе он отвернулся.
– Ты собираешься жениться? – спросила она.
– Я женюсь, – ответил он. – Когда отомщу за смерть отца и заберу то, что принадлежит мне, тогда и женюсь.
Она кивнула,
