– Животные уничтожили треть йомсвикингов, – отчитался Торвальд. – Выжившие удержали свои позиции, выставив стену щитов. С заходом солнца битва закончилась.
– Стирбьорн? – уточнил король.
– Жив, – ответил Торвальд, сочтя, что королю необязательно знать о том, что он сделал, чтобы остановить скот. Пока необязательно. Торвальд и сам с трудом в это верил и в первый раз с начала военной кампании предположил, что враг может победить. – Его армия отошла обратно в Мирквуд.
Эрик кивнул.
– Твои стратегии доказали свою эффективность. Я признателен вам обоим и желаю наградить вас.
Король достал из складок своего одеяния два кожаных мешочка и вручил их Торвальду, который тут же их спрятал. Лагман склонил голову.
– Мы служим нашему народу с тем, чтобы он мог жить свободно.
– Как вы послужите ему теперь? – медленно произнес король, и в его вопросе слышались слова, которые он не произнес, но подразумевал. – Время уже пришло?
– Да, – ответил Торвальд. – Как оно пришло и для вашего брата.
– Я вам говорил уже, – Эрик отвел взгляд и посмотрел на медведицу. – Я не желаю ничего об этом знать.
Хавьер почувствовал, как трудно Торвальду сдержать свою злость. Король хотел, чтобы клинки Братства работали на него, в то же время пытался поддерживать чувство собственного достоинства, отказываясь говорить об этом прямо. Как будто хотел сам себя убедить в том, что никак с ними не связан. Хотя все в этом шатре, за исключением медведицы, понимали, чего он хочет и о чем он просит.
Как бы то ни было, лагмана эта слабость короля, похоже, не злила.
– Торвальд пойдет сегодня, а завтра – посмотрим, что нам новый день принесет.
– Не ждите рассвета, чтобы доложить мне, – сказал король. – Разбудите, если потребуется.
– Как пожелаете, – ответил толкователь законов.
Эрик кивнул, и Торвальд с лагманом покинули шатер. Они прошли по лагерю, наполненному звуком металла, соприкасающегося с точильным камнем, и стуком кузнечных молотков. Они слышали хохот и чувствовали запах мяса, которое готовили на кострах. Судя по всему, в лагере царил уверенный приподнятый дух. Числом они превосходили йомсвикингов, и на следующий день к ним должна была присоединиться личная дружина Эрика. Победа казалась неминуемой.
– Ничего не принимай как должное, – произнес лагман, заглядывая прямо в мысли к Торвальду своими незрячими глазами. – Во что бы там воины ни верили, ход любой битвы может измениться со взмахом воронова крыла. Вспомни о кинжале, который ты видел. Если ты этого боишься, значит, мы уже проиграли битву, невзирая на наше умение и силу.
– Я понимаю, – сказал Торвальд.
– Пришло время Стирбьорну предстать перед судом норн. Он не должен больше поднять свои меч и топор.
– И не поднимет.
Торгни кивнул.
– Если найдешь кинжал, принеси его мне.
Торвальд сжал ладонь своего наставника.
– Принесу.
С этим он оставил лагмана в лагере и отправился на юг через Поля Фюри. Луна еще не взошла, значит, он мог пробраться незамеченным. Ему придется полагаться на зрение Одина, которое позволяло ощущать больше, чем он мог видеть глазами и слышать ушами, и вело его в обход ям и болот. Наткнувшись на группу невысоких валунов, он перепрыгнул ее, и зрением Одина заметил слабое мерцание на земле. Торвальд остановился, чтобы рассмотреть, что это. В месте, откуда оно исходило, валун был покрыт толстым слоем мха. Содрав его, Торвальд обнаружил небольшой кусок золота в грязи. Он несколько мгновений рассматривал его, озадаченный, а потом вспомнил историю Хрольва, который сеял золото на Полях Фюри, чтобы отвлечь врагов, пока сам удирал. Стало быть, в легенде есть доля правды, и это осознание подкинуло Торвальду идею. Одна последняя хитроумная стратегия. Возможно, наименее хитроумная из всех.
Он достал кошельки, которые дал ему король, открыл их и нашел внутри небольшое количество серебряных арабских дирхамов. Хрольв вряд ли рассыпал бы здесь такие монеты много поколений назад, однако Торвальд счел, что йомсвикинги не обратят внимание на такие подробности. Он разложил монеты на камнях, а затем достал еще один пузырек с тем же ядом, что ранее выдал Эстену. Очень осторожно он поместил на каждый кусок серебра каплю смерти, а когда яд высох, он разбросал монеты вдоль пути, которым шел через Поля Фюри. Добравшись до Мирквуда, он залез наверх и затерялся в ветвях, продолжая свой путь от дерева к дереву. Незамеченным он миновал дозорных и пробрался в самое сердце лагеря.
Животные нанесли йомсвикингам серьезный урон. Многие раненые умирали – и хотя их братья заботились о них, как могли, они не дожили бы до утра. Тем не менее, нельзя было сказать, что настроения йомсвикингов сильно отличались от тех, что царили в лагере Эрика. После всех понесенных потерь их мужество и воля все еще не были сломлены, и это вызвало у Торвальда восхищение.
Он обнаружил Стирбьорна за советом с командиром йомсвикингов, в то время как дева-со-щитом обрабатывала рану на его бедре. Торвальд удивился, увидев женщину, поскольку йомсвикинги принимали в свои ряды только мужчин.
– Сегодня они будут петь песни о твоих подвигах, – сказал командир, – а завтра йомсвикинги будут сражаться и умирать рядом с тобой, все до последнего, если богам будет угодно. Такой обет мы даем.
Похоже, сила и мужество, проявленные Стирбьорном, заставили йомсвикингов присягнуть ему со всей преданностью, которой требовали их устав и их понятия о чести. Воистину, они будут биться за него до последнего человека, а это значит, что завтра у армии Эрика не будет иного выхода, кроме как уничтожить их всех.
Торвальд смотрел, как Стирбьорн отпустил командира и после некоторого времени в молчании начал разговор с воительницей. Оба говорили тихо, обсуждая женитьбу, и это тоже удивило Торвальда. Когда они отошли от лагеря, чтобы принести свои клятвы, он проследовал за ними, наблюдая с некоторого расстояния.
В какой-то момент они приблизились к большому треснувшему камню, и Стирбьорн соорудил перед ним алтарь. Он снял золотой браслет и принес его Фрейру в качестве жертвы. Затем они с воительницей обменялись клятвами и мечами. В этот момент Торвальд подумал убить их обоих – это было бы простым делом, учитывая, что оба были рядом. Но Заветы, которым научил его Торгни, остановили его.
Он не знал эту деву-со-щитом. Она могла и не быть йомсвикингом. Может, датчанка? Возможно, она даже была невинной, и если так, то Кредо Братства запрещало Торвальду проливать ее кровь. Прежде чем нанести удар, ему нужно было знать, кого он убивает.
– Теперь кровавая жертва, – произнес
