– Нет, – ответила воительница. – У нас уже есть подношение, которое должно понравиться богам.
Торвальд сначала не понял, что она имела в виду, а затем Стирбьорн вытащил странный кинжал и поместил его на алтарь. Посвящая эту жертву Тору, он назвал клинок реликвией Христа, значит, кинжал вполне мог быть тем, чего опасался Торвальд. Но если это именно тот кинжал, почему Стирбьорн бросает его здесь вечером накануне битвы? Почему он отказывается от вещи, которая могла бы наверняка принести ему победу? Закончив с алтарем, Стирбьорн воткнул кинжал в расщелину в валуне, приладил рядом еще несколько камней, затем они с воительницей ушли в сторону лагеря. Торвальд подождал несколько мгновений, чтобы убедиться, что они не вернутся, затем спустился к алтарю под валуном. Золотой браслет его не интересовал, и он отодвинул его в сторону вместе с мелкими камнями, а затем добрался до расщелины, в которую был воткнут кинжал.
Хавьер был взбудоражен.
– Он у меня, – сказал он Гриффину.
– Хорошо. Очень хорошо. Оставайся с Торвальдом. Посмотрим, куда он отправится дальше.
– Конечно.
– Это целая ветвь Братства, о которой я ничего не знал, – рассказал Гриффин. – Это невероятно. С твоим наследием, твоей кровью, я уверен, ты станешь поистине великим ассасином.
Хавьер, впрочем, не знал, что со всем этим делать. Ему нравилось то, что он услышал, но в то же время он противился этому и внутренне сражался с этим, погружаясь обратно в воспоминание.
Кинжал не был обычным оружием – Торвальд ясно это видел. Но это еще не означало, что кинжал был древним оружием богов. Торвальд никогда не держал в руках клинок асов, так что не мог сказать наверняка, имел ли кинжал божественное происхождение. Однако он верил в это, следовательно, нужно было доставить его лагману. Смерть Стирбьорна подождет.
Торвальд снова забрался наверх и двинулся прочь из черноты Мирквуда, затем через Поля Фюри, где разбросанное им серебро поблескивало в свете звезд. Лагман покинул свою лачугу возле храма и разбил шатер в лагере Эрика. Добравшись туда, Торвальд застал Торгни сидящим у костра, с опущенным на грудь подбородком, спящим.
– Наставник, – тихо сказал он, потрогав лагмана за плечо.
Торгни поднял лицо к нему, втянул воздух носом.
– Уже вернулся? Долго я медитировал?
– Ответ известен только тебе. – Торвальд дотронулся до рукояти кинжала и вложил его в руки лагмана. – Уверен, это то, о чем я думаю.
Торгни взял клинок и, хотя и не мог видеть его, начал вертеть его в руках. Торвальд опасался, что он порежется, но обошлось.
– Думаю, ты прав, – сказал наконец лагман.
– Можешь сказать, какой силой он обладает? – спросил Торвальд.
– Нет. Что там со Стирбьорном?
– Жив пока, – ответил Торвальд. – Тайно женился на деве-со-щитом, как я видел. Убить его означало убить и ее, а я не знаю, кто она.
– Ты мудро поступил, придержав свой клинок, – сказал лагман. – Пусть лучше останутся невредимы наши враги, чем наш риск принесет вред нашему Кредо.
– Эрик будет недоволен.
– Но у нас есть это, – Торгни поднял кинжал. – Думаю, это королю понравится.
– Ты собираешься ему это отдать?
– Не в том смысле, в каком ты думаешь. Пойдем к нему.
Толкователь законов поднялся, и Торвальд провел его через лагерь, в котором стало заметно тише после того, как воины отправились спать. У входа в шатер Эрика дежурили два стражника. Они позволили войти, но внутри Торгни и Торвальд тут же наткнулись на сопящую Астрид.
– Тише, – сказал Торвальд массе бурого меха, неуклюже ковылявшей к ним. – Ты нас знаешь.
– Эрик, – громко позвал Торгни, и король, храпя, шевельнулся.
– Что такое?
– Твоя медведица, – ответил лагман.
– Что? Ох…
Он сперва сел в постели, затем поднялся на ноги, позволив мехам и одеялам упасть.
– Астрид, ко мне, – позвал он, потянув цепь. Медведица остановилась, но не перестала водить носом, затем развернулась и вразвалку пошла к королю, чтобы усесться рядом с ним.
– Дело сделано? – спросил король.
– Нет, – ответил лагман.
– Нет?
– У нас есть кое-что получше, – Торгни протянул королю клинок, и Эрик нахмурился, глядя на него.
– Что это такое?
– Это христианская реликвия, – сказал Торгни. – Стирбьорн забрал ее у Харальда Синезубого, который, в свою очередь, получил ее у великого христианского отца в Риме.
Хмурое выражение на лице Эрика сменилось гримасой брезгливости.
– И зачем мне это?
Лагман обернулся к Торвальду.
– Расскажи, что ты видел.
Стало понятно, что Торгни хочет представить кинжал в качестве символа победы, поэтому Торвальд сказал:
– Стирбьорн решил, что может заручиться поддержкой Тора, предложив громовержцу эту реликвию. Но Стирбьорн был неосторожен, и я забрал его жертву с алтаря. Если вы принесете эту реликвию в жертву Одину и посвятите ему завтрашний бой…
– Я думал, мне не придется сражаться со Стирбьорном, – перебил Эрик.
– И это правда, – ответил лагман. – Вам не придется с ним сражаться. Но вашей армии – придется, и с поддержкой Одина победа будет гарантирована.
– Йомсвикинги присягнули Стирбьорну, – продолжил Торвальд. – Вашей же власти пойдет на пользу, если Стирбьорн будет разбит на поле боя, в открытую, нежели будет убит во мраке. Пусть ваша армия знает, что Один покровительствует вам.
– Но не разгневает ли это Тора? – спросил король.
– Жертва была принесена кое-как, – заверил Торвальд. – Гнев Торва падет на Стирбьорна.
– А если Стирбьорн бросит мне вызов? – спросил Эрик.
– Нельзя дать ему такой шанс, – ответил лагман. – Держитесь подальше от поля боя.
– Нет, – Эрик покачал головой и его щеки зарделись. – Я не трус. Я не буду прятаться в шатре. Я буду сражаться за свой народ, даже если это будет означать для меня смерть.
– Эти слова подтверждают ваше достоинство, – сказал Торгни. – В вашем мужестве сомнений нет. Однако ваш народ нуждается в том, чтобы вы правили еще долгие годы.
Торвальд понимал: Братство потратило слишком много лет на то, чтобы привести Эрика к власти, и не для того, чтобы он завтра же погиб в бою. А он погиб бы. Торвальд видел, как сражается Стирбьорн. По размерам король не шел ни в какое сравнение со своим племянником, по силе и молодости – тоже. Лишь немногие сравнились бы с ним. И Торвальд подумывал об одном таком человеке.
– Люди Свеаланда нуждаются в том, чтобы я вел их, – сказал король. – И тут, я вас уверяю, ваш совет мне не указ.
Торвальд видел, что так оно и есть.
– Тогда ведите их, – сказал он, – но выберите лучшего. Того, кто сразится со Стирбьорном для вас, если дело дойдет до поединка. В этом нет ничего бесчестного.
– Бесчестья, может, и нет, – возразил Эрик, – но и чести никакой.
– Так должно произойти, – заверил лагман.
– В вашей армии есть великан, – продолжил Торвальд. – Его зовут Эстен.
– По традиции, лучший воин – это командир моей дружины.
Хавьер вспомнил, как тот командир пытался преградить им путь на королевский военный совет, вспомнил об этом и Торвальд. Он покачал головой.
– Я знаю его. Он наверняка падет. Есть только один человек среди всех свеев, кого я выставил бы
