А завтра отправится на дилижансе до станции, где поезд подхватит ее и унесет подальше от этого гнилого угла.
***Билет в купе до столицы – Кампо дель Оро – отъел еще один солидный кус от оставшихся песо Чайки, но она была счастлива ехать в одиночестве, без вопросов и нахальных взглядов. На ней по-прежнему были лохмотья, в которых она покинула больницу. Жизель попросту не хотелось размениваться по мелочам, а потому вместо добротного платья она накупила булочек с липкой помадкой, которые слопала в первый же час путешествия.
Какое-то время проносящийся за окном пейзаж развлекал ее, но вскоре Жизель нашла его однообразным и утомительным: пустоши цвета ржавчины, нищие деревеньки в три двора, редкие рощицы кипарисов или гранатов и стада коров… Что за развлечение – смотреть на скотину?
Закат окрасил и без того рыжую землю в цвет крови, а деревья почернели, будто сожженные дотла. Чайке стало неуютно. Она вывернула до максимума вентили газовых светильников, и окно обратилось черным зеркалом.
Собственное лицо показалось девушке чужим. Казалось бы, все тот же тонкий вздернутый нос, губы с опущенными уголками, тот же паутинный шрам, наползающий на скулу, но уставший взгляд и густые тени под глазами будто состарили Жизель до срока. Она обхватила руками талию и осознала, как сильно отощала. Ей нужно лучше питаться. Наконец позаботиться не о ком-то, а о себе.
В газете, оставленной в купе, почти не было фотографий, чтобы их поразглядывать, а читать по-иберийски Чайка и вовсе не могла. Она сунула в рот папиросу и стала упражняться с картами, чтобы не растерять сноровку: карась, передержка, олонский веер, скользкий манжет… Любой финт давался ей безупречно, как и всегда. Заняться было решительно нечем.
Чайка погасила свет и завернулась в пиджак, но сон не шел к ней. Так бывало раньше, когда холодной ночью не удавалось согреться и расслабиться.
И она стала считать. Считала карты, считала гульдены, переводила их в песо, делила на количество прожитых лет, на число потерянных друзей… Покачивание вагона убаюкивало, как ласковые волны. Поезд начал замедлять ход.
«Полустанок, – лениво подумала Чайка. – До ближайшего города еще пара часов».
Снаружи раздался тревожный гудок, потом еще один, сдвоенный, похожий на вопль клаксона. Вагон резко пошатнулся вперед и, тормозя со скрежетом и визгом, сбросил девушку с полки. Жизель кубарем прокатилась по полу и врезалась лбом в деревянное основание сиденья напротив. В глазах потемнело, но зрение вскоре вернулось к ней, не успела она добраться до третьего колена семейства машиниста, выискивая причины его скудоумия в их противоестественных отношениях. Судя по разъяренным голосам из других купе, остальные пассажиры были с ней согласны.
Но уже через минуту их крики зазвучали испуганно, захлопали двери. Потом все стихло, кроме стука подкованных сапог и где-то далеко – младенческого писка. Шаги приближались.
Спрятаться!
Чайка прекратила тереть растущую шишку и вскочила на ноги. Она могла бы добраться до багажной полки над дверью, нужно только встать на край сиденья, подпрыгнуть и подтянуться. Времени на сомнения не было ни секунды – от жутких шагов ее отделяла всего пара соседних купе. Сиденье пружинисто подтолкнуло ее вверх, и Чайке удалось вцепиться в резной бортик полки. Одной ногой она наугад махнула вправо и уперлась ботинком в латунный крючок для верхнего платья. Подтянулась до локтей. Главное – подняться на полку до пояса, остальное уже ерунда. Руки горели от напряжения.
Складную дверь-гармошку дернули за ручки снаружи. Еще раз и еще, настойчиво, неумолимо. С такой силой, что вся стенка, отделявшая ее убежище от общего коридора, заходила ходуном. Нога потеряла опору, и Чайка повисла на руках, готовая разрыдаться от ужаса.
В этот момент замок не выдержал напора, дверь распахнулась, а ослабевшие пальцы предали Жизель, отказавшись служить ей дальше.
– Поймал! – гавкнул ей в лицо носатый верзила с неопрятной щетиной, удержав ее на весу. – Слышь, Пузо, это она?.. – обратился он к напарнику, руки которого оттягивал пугающих размеров взведенный дробовик.
– Мелкая, темненькая, со шрамом, – кивнул Пузо, почесав шею. – Точно она. Слыхала, мышка, не балуй, а то мигом свинцом нашпигую!
– Хозяин велел девку не трогать, – возразил первый.
– Зато девке не велел не трогать тебя. Мне как-то такая же чернявая чуть не откусила… Короче, тащи ее отсюда! Хозяин ждет!
Чайкин похититель перекинул ее обмякшее, уставшее бороться и убегать тело через плечо, как какой-нибудь мешок, и поволок прочь. Сливовый пиджак остался валяться бесформенной тряпкой на полу между сидений.
Снаружи их встретили слепящие фары паромобиля. Кто-то махнул фосфоресцирующим куском ткани, локомотив откликнулся гудком и медленно тронулся с места.
Чайку наконец-то поставили на ноги, и она пошла навстречу неотвратимому, прикрывая глаза рукой.
– Девушке в этой стране опасно путешествовать одной, – прозвучал знакомый голос. – Это вам не Кантабрия.
– О, я бы попросила вас сопровождать меня, герр Милошевич, – Жизель постаралась вложить в слова весь имеющийся яд. – Вот только мой поезд уже ушел.
– Это не проблема. На юге Иберии все поезда и дороги, по которым они ходят, – мои. Пользуйтесь сколько угодно. А сегодня к вашим услугам это. – Борислав, явно красуясь, похлопал паромобиль по корпусу.
Чайка мысленно пожелала ему перевернуться вместе с проклятой машиной. Хвала ее мозгам за то, что она додумалась вшить свои кровные гульдены не в пиджак, а в подклад юбки.
– И что же понадобилось железнодорожному магнату от меня? Да еще и посреди ночи. – Девушка переплела на груди руки, покрытые гусиной кожей. – Помнится, вы говорили, что я сама попрошу работу. Но этого не случилось. Я прекрасно справляюсь сама.
Поезд тем временем набрал скорость и унесся прочь, оставив Чайку наедине с тремя вооруженными мужчинами посреди ночной пустоши. Охранники Дона повернулись к машине спинами, высматривая что-то в темноте.
– Условия изменились, – хмыкнул Дон. – К вашему досье добавились любопытные факты, фрекен Бони́. Узнаете?.. – С этими словами он продемонстрировал девушке купюру в сто гульденов с мучительно знакомыми заломами. – Вижу, узнали. Это деньги моего казино. Моего бывшего казино. А вот здесь стоит бесцветная печать. Мои ученые придумали состав. Мы никогда не выдавали выигрыш сотенными, поэтому метили их на случай, если придется ловить шулеров. Вам удалось их вынести, и это впечатляет.
Раз – просчет, два – просчет.
– И что дальше? – воинственно поинтересовалась Чайка. – Велите своим быкам меня расстрелять или что похуже?
– Обижаете, фрекен. Я по-прежнему хочу вас нанять.
– Вот как? – Вопросов у Жизель возникало больше, чем находилось ответов. – Вам нужен игрок?
– Нет. Мне нужна помощь в борьбе с Краузе.
Чайка рассмеялась.
– О нет, я к нему не сунусь. Он убьет меня, как только появится возможность. Я увела его удачу, а после две недели на корабле смотрела, как он в
