– В буфете бренди и бокалы. Налейте, будьте так добры.
Вместо этого я раскрыл саквояж и вынул бутылку рома. При виде выцветшей этикетки с синим василиском у хозяйки кабинета взлетели брови.
– Глазам своим не верю! – покачала она головой и с видом знатока поинтересовалась: – Во сколько же обошлась бутылка?
– У меня есть знакомый хозяин винной лавки, он не обдирает меня как липку. Открываю?
– Ну разумеется!
Я разложил перочинный нож и аккуратно срезал сургуч в корзину для бумаг. Эльза бросила расчеты, выставила на стол бокалы и протянула мне штопор. С влажным хлопком пробка выскочила из горлышка, и я разлил по бокалам ром, полюбовался янтарными отблесками жидкого пламени, вдохнул аромат.
Эльза легонько стукнула своим бокалом о мой и первой сделала осторожный глоток.
– Невероятно, – расплылась она в счастливой улыбке. – Филипп, это просто невероятно! Нектар!
Невероятным было пристрастие сеньоры к столь крепкому алкоголю, но я не стал лезть в чужую душу и тоже глотнул рома. Мягкость, сладость, травы и цветы. Почти как бренди, но вкус совсем другой.
Я осушил бокал и налил нам вновь. Эльза пить не стала, вернулась за стол и продолжила вычисления. Мне ничего не оставалось, кроме как потягивать ром и любоваться симпатичным женским профилем.
Перо быстро скрипело по бумаге, время от времени хозяйка кабинета отрывалась от расчетов и прикладывалась к бокалу.
– Все! – объявила вдруг она, бросила перо и хлопнула ладонью по столу. – Спрашивай!
Я удивленно захлопал глазами:
– Может, начнешь сама?
Эльза поднялась на ноги, танцующей походкой прошлась по кабинету, развернулась, закрутив юбки.
– Филипп, тебя, верно, интересует: вон Дален замучил котика или нет? Могу сказать совершенно точно – ритуал проводил не он.
Я знал это наверняка, но разочаровывать собеседницу не стал и попросил:
– Объясни.
– Теорию структурирования ритуалов у нас преподают два профессора, Шварц и Верон. Здесь однозначно чувствуется рука последнего. Точнее, кого-то из его учеников. Вон Дален же проходил обучение…
– У Шварца, – подхватил я. – Но на чем основывается твоя уверенность?
Эльза рассмеялась и пустилась в не слишком понятные разъяснения:
– Признаков великое множество, это как почерк. Например, фиксация на луне. Ритуал провели, когда луна уже поднялась, но видно ее на небе еще не было. Она появляется в поле зрения, и мир меняется, это глобальное изменение усиливает магическое воздействие, делает его более действенным при одинаковом эфирном возмущении. И заодно маскирует последнее. Понимаешь?
Я кивнул. Подобную теорию подробно разбирали в Кальворте, жаль только, структурирование ритуалов никогда не относилось к числу моих любимых предметов. Ощутить себя неучем оказалось на редкость неприятно, но ситуацию вполне скрасил ром.
– Пожалуй, достаточно, – отказалась Эльза.
Не став настаивать, я заткнул горлышко пробкой и вернул бутылку в саквояж. Отдернул краешек шторы, взглянул на темень за окном и вздохнул:
– И вновь по моей милости ты осталась без ужина.
– Пустое! – рассмеялась Эльза, снимая с вешалки плащ. – Перекушу дома.
В общем зале школяров почти не осталось, огоньки свечей теплились лишь за тремя столами. Заведующая что-то сказала дежурному библиотекарю, а затем мы спустились на первый этаж и вышли на улицу. Моросил мелкий противный дождь, но в голове приятно шумело, непогода испортить настроения не смогла.
Окна питейного заведения напротив еще светились, почти сразу хлопнула дверь, и в вечерний мрак выскользнула пара теней.
– Позволь провожу тебя, – предложил я, закинув на плечо ремень саквояжа.
Эльза только рассмеялась:
– Зачем?
– Поздно.
– И что с того? Филипп, я задерживаюсь на работе допоздна каждый день!
– Не каждый день идет дождь, – нашелся я.
Эльза покачала головой и соизволила взять меня под руку.
– Веди же юную деву, рыцарь в сияющих доспехах!
У меня были большие сомнения и касательно девы, и тем более относительно рыцаря, но я принял правила игры и повел спутницу по залитой дождем улочке. Мокрая брусчатка скользила под ногами, и время от времени Эльза прибегала к моей помощи, дабы не потерять равновесия.
Полная луна проглядывала через облака мертвенно-бледным пятном, но сегодня это не имело никакого значения: ром оказался сильнее дурных воспоминаний. Я шел, слушал болтовню Эльзы, посмеивался в нужных местах. Вымучивать смех, к слову, не приходилось; байки из жизни университета были большей частью презабавные.
Пройдя через мрачный черный сквер, мы остановились перед крыльцом, и Эльза отпустила мою руку.
– Благодарю, Филипп, – улыбнулась она и уже шагнула на первую ступеньку, но тут же обернулась, словно пораженная неожиданной мыслью. – Апельсины! Они же прекрасно сочетаются с ромом!
Я полез в саквояж, намереваясь достать бутылку, но Эльза решительно потянула меня к двери.
– Брось, Филипп! Нет ничего более пошлого, чем пить ром с апельсинами в одиночестве!
– Не уверен, насколько прилично идти в гости в столь поздний час, – заметил я, нерешительно поднимаясь на крыльцо.
– Уж поверь, даже если надумаешь станцевать под окнами нагишом, хуже обо мне соседи думать уже не станут! Простецы! Ханжи и моралисты!
Эльза отперла замок и скрылась в доме. Я шагнул следом и поспешно прикрыл за собой оставленную нараспашку дверь.
Изнутри обиталище заведующей библиотекой оказалось далеко не столь большим, каким дом смотрелся со стороны. На первом этаже, помимо крохотной прихожей, располагались гостиная с выходившим на улицу окном и темная кухня. На второй этаж вела лестница, там под скошенной крышей находилась уютная спальня. Я мимоходом заглянул в нее, пока хозяйка накрывала на стол. Выхода на задний двор не было, за стеной жили соседи.
Эльза нарезала апельсины, и на этот раз я не отказался от угощения, а хозяйка напоминать о моей мнимой аллергии не стала. Сладкая сочная мякоть и в самом деле превосходно сочеталась с ромом. Мы немного посидели за столом, но очень быстро перебрались на диван, не став забирать с собой подсвечник. Взяли только стаканы, бутылку и разделочную доску с очередным апельсином. Мелькнула мысль, что для столь крепкого напитка хорошо бы приготовить более сытную закуску, но я не стал портить момент. Я был уже пьян.
– Ты всерьез полагал, что тот темный ритуал провел вон Дален? – спросила Эльза слегка заплетающимся языком. – Но почему?
Я миг помедлил, собираясь с мыслями, затем сказал:
– Истощение эфирного тела само по себе не происходит. Обычно к этому приводит неумеренность во вполне определенных практиках.
– Ральф не такой!
– Ты настолько хорошо его знаешь, что готова поручиться за это?
Эльза помедлила с ответом.
– Ральф слишком умен для того, чтобы навредить себе, – сказала она после паузы. – Дни напролет просиживал в библиотеке. Я видела, какие сложнейшие схемы он выстраивал. Этот ритуал… Нет, его провел кто-то далеко не столь одаренный. Даже Гренадерша справилась бы с ним лучше!
Я рассмеялся и наполнил опустевшие стаканы.
– И все же ты ее не любишь!
– А с чего мне ее любить? – фыркнула Эльза. – Она в жизни и палец о палец не ударила! Папенькины деньги и влияние открывают перед ней все двери. Может даже защитить докторскую диссертацию, если только пожелает!
– А ты? Не хочешь или не можешь?
Вопрос затронул больное место, и Эльза съежилась, но не закрылась в себе, не отвела глаза,
