А вокруг хлопали, свистели, кричали. Настин проход вызвал бурное одобрение зала. Саша очень хотел порадоваться со всеми, но не мог. Ему категорически не нравилась вся эта ярмарка спортивных лошадок, где разве что в зубы дамам не заглядывали. Хотя где-то краем уха Геллер слышал, что баллы снимают и за зубы, и за родимые пятна, прыщики, прочие дефекты кожи. Даже короткие волосы считались недостатком. И маленькая грудь. Или слишком большая. Ну тут как повезет с судьей, ведь оценки иногда очень субъективны.
Между этими мыслями Геллер поймал и самую ужасную. Тела девчонок были покрыты специальным тоном, который придавал коже темный оттенок, отчего мышцы выглядели более рельефно, выигрышно. Саша представил, как Кирилл мазал Настину задницу, и сжал кулаки.
Развить эту мысль не удалось, так как стали объявлять победителей, и Саша весь обратился в слух.
Настя заняла третье место. Геллер приготовился к худшему. Зная ее максималистские замашки, помня откровения о том, как тяжело было проигрывать два года назад, Саша искал подходящие слова, чтобы утешить, но не жалеть при этом.
На лидеров повесили медали, и толпа хлынула поздравить победителей. Саша ждал в стороне, дожидаясь, когда народ немного рассосется. Ему не хотелось быть частью стада. Он видел, что рядом с Настей стоит Новиков. Его многие поздравляли тоже, как тренера. Настя казалась очень счастливой. Геллер даже допустил мысль, что она действительно довольна результатом. Сокол накинула толстовку. Саша хмыкнул. Его бы больше порадовали штаны.
Очень скоро она стала кивать из вежливости. Ее глаза все чаще обращались к залу. Настя искала его. Взгляд скользнул по Геллеру, но не задержался. Саша поднял руку, привлекая ее внимание обратно. Настино лицо тут же озарила улыбка. Даже на сцене она так не сияла. Может, Геллер убедил себя в этом, но так думать было приятней.
Словно в замедленной съемки крутились кадры, позволяя им обоим смаковать момент встречи. Настя отдала цветы Кириллу, даже не взглянув на него. Откинула волосы назад и пошла вперед. Люди расступались, давая ей дорогу.
— Сашка, — вскрикнула Настя, почти запрыгивая на него.
— Привет, красавица, — тихо проговорил Геллер, крепко сжимая ее в объятиях.
Сокол тут же отстранилась, положила ладони ему на щеки, засмеялась. Глаза засверкали еще ярче.
Кажется, она едва сдерживала слезы.
— Ты приехал.
— Конечно, приехал. Еще вчера. Я же скидывал смс.
— Ты приехал, — повторила Настя. Она снова обняла его. Порывисто, сильно, — Как же я рада тебя видеть.
— И я, — Геллер старался звучать уверенно, но голос почему-то был тихим, каким-то интимным, — Третье место. Не расстроилась?
— Ты что! Это круто. Девчонки с Москвы в очень хорошей форме. Не знаю, как меня пустили в тройку. Удача наверно?
— Прекрати. Какая удача? Ты работала и заслужила.
— Ну и это тоже. А ты как? Квартира нормальная? Доехал хорошо?
— Да-да, все отлично.
Настя открыла рот, чтобы уточнить его планы и вписаться в них, но тут ей на плечо легла рука тренера. Сокол тут же сникла, даже ссутулилась. Словно ладонь Кирилла весила тонну.
— Геллер, — поприветствовал он.
— Кир, — ответил Саша.
Они не пожали рук, ограничились кивками. Новиков тут же обратился к подопечной.
— Насть, ты мне нужна. Есть разговор.
— Давай завтра.
— Сейчас, — жестко, как приказ, — Жду у раздевалки. Прими душ.
Он ушел. Настя тяжело выдохнула.
— Извини. Наверно, что-то важное. Дождешься меня?
— Обязательно, — заверил Саша.
Сокол снова крепко обняла его, даже поцеловала в щеку, шепнув:
— Скучала по тебе.
Она уходила неохотно, словно у раздевалки после душа ее ждал палач с топором, а не тренер и любовник в одном лице. Последний статус вызывал очень большие сомнения, что немного утешало Геллера, пока он смотрел, как ее красивая попка почти без трусов покачивается, удаляясь.
Чтобы не стоять, как дурак, Саша отправился в буфет. Он взял себе отвратительный растворимый кофе, сел за пластиковый стол, тихо буркнул под нос:
— Москва, блин. Цивилизация.
Прошел час, и Геллер встал, чтобы заказать еще, но бармен сказал:
— Мы закрываемся. Все уже ушли.
Саша вернулся в зал. Он был пуст. Геллер набрал Настин номер, но она не сняла трубку. После пятой попытки, он нагло пошел за кулисы. Не зря столько работал в журналистике, уже почти привычка выработалась переть напролом, если надо.
— Куда вы, молодой человек? — наехала на него какая-то тетка в коридоре.
— Я из газеты, — Саша сунул ей в нос пресс-карту, — У меня интервью назначено.
— Ой, — тут же стушевалась женщина, — Наверно, вы время перепутали. Тут нет уже никого. Разошлись девчонки.
Она показала рукой на пустые коридоры которые должны были стать иллюстрацией к ее словам.
— Вы уверены?
— Конечно. А вон раздевалки. Пустые.
— Ясно. Наверно, и правда перепутал.
Саша достал телефон, чтобы снова набрать Настю. В ответ ему все так же монотонно гудело без ответа. Пришлось ретироваться. В машине Геллер позвонил опять. На этот раз вместо гудков телефон заявил, что абонент не абонент.
Не имея понятия, что делать, Саша поехал в Настин клуб. Там Сокол тоже никто не видел. Адрес ее, разумеется не дали. Кофе в Подмосковье дерьмовый, но вот частную информацию о сотрудниках берегут, как зеницу ока.
Плюнув, Геллер вернулся в квартиру. Очень хотелось есть, а от вчерашней закуски остался только творог. Выходить не было желания. Геллер включил ноут, заказал пиццу. Старался не паниковать, но безрезультатно. Даже сидеть не мог спокойно. Все время ходил. Как узник по камере, мерил комнату шагами. Самое паршивое, что он не мог ничего сделать. Чужой город, никого из знакомых.
Телефон запиликал, и Саша трясущимся пальцем провел по сенсорному экрану. Но это всего лишь звонил оператор доставки, предупредить, что очень много заказов и придётся подождать. Геллер, конечно, согласился. Ему уже и есть расхотелось. Скорее испытывал желание кинуться на стену, как дикий лев, чтобы разодрать когтями симпатичные обои в цветочек. Сдержался. Но маршировать по комнате не перестал.
Чтобы хоть чем-то себя занять, он согрел чайник, залил растворимый кофе кипятком, обжег язык, зашипел, как змея. Еще раз набрал Настю. Результат тот же.
В дверь позвонили. Саша глянул на часы.
— Ну, а говорили не раньше восьми, — ворчал он себе под нос, ожидая увидеть доставщика пиццы за дверью.
Ошибся. На пороге стояла Сокол. Геллер на автомате сделал шаг назад, пропуская ее. Она вошла. Без макияжа, очень бледная, глаза потухшие. Словно это был другой человек, а не та девушка, что ликовала, обнимая его. Ее лицо как будто свело от боли. Даже в день знакомства, когда Саша сбил ее, Настя держалась лучше.
Не давая Геллеру опомниться и завалить ее вопросами,
