– Меня зовут Серхио Вилахуана, я журналист, работаю в «Вангуардии». Мне посоветовала к вам обратиться приятельница вашего старого знакомого, капитана Варгаса. Помните его?
Донья Мария Луиса глубоко вздохнула и повернулась, оставив дверь за спиной открытой. Женщина жила одна в этой дыре, умирая от рака и одиночества. Она зажигала одну сигарету от другой, как свечки бенгальских огней. И когда на нее нападал кашель, выглядело это со стороны так, словно она выкашливала душу.
– Теперь уже безразлично, – произнесла она. – Садитесь. Если найдете место.
Мария Луиса рассказала журналисту, как несколько лет назад, когда она еще служила секретарем департамента, в Гражданский регистр обратился капитан полиции Варгас.
– Видный мужчина, не чета нынешним.
Варгас показал ей перечень номеров свидетельств о рождении и смерти, явно между собой связанных. Это был оригинал списка, который Вилахуана получил потом по почте аккуратно перепечатанным на машинке.
– Значит, вы помните тот случай?
– Разумеется.
– Вы знаете, где я мог бы найти книги с актами, зарегистрированными до 1944 года?
Луиса прикурила новую сигарету и затянулась так глубоко, будто собиралась взлететь. Вынырнув из облака дыма, создававшего впечатление, словно у нее внутри взорвалась петарда, она поманила журналиста за собой.
– Помогите мне, – сказала женщина, указывая на гору коробок, сложенных в кладовке в кухне. – Два нижних ящика. Я забрала документы домой, чтобы их не уничтожили. Думала, что однажды Варгас вернется за ними и, если повезет, за мной. Спустя четыре года предполагаю, что бравый капитан опередил меня на пути в рай.
Мария Луиса пояснила, что как только Варгас покинул архив, она начала понимать, в чем дело. Просматривая регистрационные книги, находила снова и снова перекрестные номера актов и записи, свидетельствовавшие о подделке документов.
– Сотни детишек. Их украли у родителей, наверное, убитых или брошенных в тюрьму гнить заживо. И это лишь то, что я сумела раскопать за несколько дней. Что смогла, я отнесла домой, сообразив, куда ветер дует, как только меня начали расспрашивать о капитане и его посещении Регистра. Больше мне спасти не удалось. Через неделю после визита Варгаса в архиве произошел пожар. Пропали все документы до 1944 года. А еще через два дня меня уволили, возложив на меня вину за случившуюся катастрофу. Если бы стало известно, что часть бумаг я унесла домой, представляю, что сделали бы со мной. Однако ни у кого не возникло сомнений, что архив сгорел в огне. Прошлое не исчезает, сколько бы ни старались его забыть глупцы и подделать лжецы, чтобы продать еще раз, выдав за новое.
– Чем вы занимались последние годы?
– Умирала. В нашей стране достойных людей убивают медленно. На быструю смерть могут рассчитывать только люди бессовестные. А таких, как я, убивают. Нас не замечают, закрывая перед нами все двери возможностей и делая вид, будто нас не существует. Пару лет я тайком продавала лотерейные билеты в метро, пока это не обнаружилось, и тогда меня лишили последнего заработка. Больше мне не удалось найти работу. С тех пор живу на милостыню, которую подают соседи.
– У вас нет семьи?
– У меня был сын, но ему сказали, что его мать – красная сволочь, и я уже много лет не видела его.
– Я могу чем-нибудь вам помочь, донья Мария Луиса?
– Рассказать правду.
Вилахуана вздохнул:
– Буду до конца откровенным, я не уверен, сумею ли.
– У вас есть дети?
– Четверо.
Вилахуана словно растворился в глазах умирающей. Спрятаться от них было невозможно.
– Сделайте это ради них. Расскажите ради них всю правду. Когда сможете и как сможете. Но не дайте нам умереть молча. Нас много. И кто-то должен стать нашим голосом.
Вилахуана кивнул. Мария Луиса протянула ему руку, и он пожал ее.
– Я попробую, – пообещал он.
Вечером, пока он переодевал Николаса, сын внимательно наблюдал за ним, чувствуя, что мысли отца бродят где-то очень далеко от планеты Земля.
– Папа!
– Что?
– Вопрос о слонах.
– Давай.
– Почему ты стал журналистом? Мама говорит, дедушка хотел, чтобы ты выбрал другую профессию.
– Твой дед мечтал, чтобы я стал адвокатом.
– А ты не послушался?
– Бывают моменты, когда отца не нужно слушаться. Заметь, тебе не рекомендуется следовать этому совету ни в настоящем, ни в ближайшем будущем.
– Почему?
– Некоторые отцы, кроме твоего конечно, неверно судят о том, что будет лучше для их детей.
– Я имею в виду, почему тебе захотелось стать журналистом.
Вилахуана пожал плечами:
– Из-за огромных гонораров и удобного графика работы.
Николас засмеялся:
– Нет, я серьезно. Почему?
– Не знаю, Нико. Столько лет уже прошло. Порой то, что казалось простым и ясным вначале, перестает быть столь очевидным, когда человек становится старше.
– Но слоны не забывают. Даже когда им хотят спилить бивни.
– Нет, конечно.
– И что тогда?
Вилахуана покачал головой.
– Чтобы рассказывать правду. Вот зачем я стал журналистом.
Сын задумался, оценивая столь серьезный ответ.
– А что такое правда?
Вилахуана погасил свет и поцеловал Николаса в лоб.
– Этот вопрос ты должен задать маме.
Рассказанная история не имеет ни начала, ни конца, а только входные двери.
Рассказанная история – это необозримый лабиринт слов, образов и призраков, вызванных заклятием, чтобы открыть невидимую миру истину о нас самих. Бесспорно, любая история – беседа между тем, кто ее рассказывает, и тем, кто слушает. Рассказчик способен донести ровно столько, сколько позволяет ему мастерство. Читатель внимает лишь тому, что созвучно его душе.
Это универсальное правило, на нем держится искусство пера и бумаги. Когда гаснут огни, стихает музыка и пустеют кресла в зале, самым важным становится образ, запечатленный в театре воображения, который каждый читатель хранит в памяти. А помимо того, в сердце каждого сочинителя историй живет надежда, что читатель почувствует глубокую привязанность к одному из бумажных созданий и отдаст ему часть своей души, чтобы вдохнуть в него бессмертие, пусть лишь на несколько мгновений.
Сказав об этом, вероятно, с большим пафосом, чем того заслуживает случай, разумнее приземлиться в конце страницы, попросив любезного читателя следовать за нами до завершения истории и помочь решить задачу, самую сложную для рассказчика, заблудившегося в собственном лабиринте: найти выход из него.
Вступление к «Лабиринту призраков»(Кладбище забытых книг, том IV), написанное Хулианом Караксом.(Издательство «Люмьер», Париж, 1992.Ответственный редактор Эмиль де Розье Кастелен.)Книга Хулиана
1Я всегда знал, что однажды допишу свою повесть. Это история моей семьи и колдуньи Барселоны, исполненной книг, воспоминаний и тайн, той Барселоны, где я вырос. Она пленила меня на всю жизнь, хотя я допускал мысль, что образ ее не более чем замок из песка.
Мой отец Даниэль Семпере пробовал написать книгу до меня и потратил молодость на бесплодные попытки. В течение многих лет, едва занимался рассвет, порядочный книготорговец ускользал на цыпочках из спальни, полагая, что мать мирно почивает в объятиях Морфея, спускался в наш магазин и запирался в подсобном помещении. И там при
