— Это было просто ужасно, — сказала мама. Ее рука дрожала, когда она ставила чашку. Глаза блестели. Неужели от слез?
— Прости, — пробормотал я.
— Твои тетя и дядя были просто в ужасе, — продолжала она. — Они ведь знают тебя как хорошего парня. То, что ты им наговорил, Джексон, непростительно. Ты меня слышишь? Непростительно.
Я взглянул на Рэйчел за столом. На ее лице была ухмылка до ушей. Она действительно наслаждалась этим. Действительно была рада хоть раз видеть меня в качестве негодяя.
— Ты вел себя ужасно, — продолжала мама напряженным, сдавленным голосом. — Мы с твоим отцом даже не представляем, как тебя наказать. Но тебя следует проучить, чтоб ты навек зарекся разговаривать с людьми в таком тоне.
— Он и мне нагрубил! — вставила Рэйчел.
Мама закусила губу.
— Да. Потом ты пошел наверх и был груб со своей сестрой. Ты не одумался. Тебе нужно было и ее оскорбить.
Придется сказать ей правду. Выбора не оставалось. Придется сказать ей о том, как меня контролирует Слэппи.
Иначе она решит, что я становлюсь каким-то монстром.
Я сделал глубокий вдох и начал:
— Мам, я должен тебе что-то сказать…
Вот все, что я успел произнести, когда услышал в голове отрывистое чириканье.
Комната накренилась. По кухне заскользили тени. Потом все снова сделалось ярким. В голове появилось какое-то странное чувство…
О НЕТ! Что я сейчас наворочу?
26
Я оцепенел.
Мама смотрела на меня.
— Джексон? Что ты хочешь мне сказать?
— Э-э… — Я замялся. Затем слова сами собой выплыли откуда-то из глубины моего сознания. — Я лишь хотел сказать, что твоя рожа похожа на то, что я выудил из мусоровоза.
— Что? — выдохнула она. Руки ее сжались в кулаки.
— Впрочем, никому нет дела до твоей рожи, потому что от тебя зверски разит, — продолжал я.
Мамины глаза полезли на лоб. Ее рот был открыт, но оттуда не вырывалось ни звука.
— Джексон, заткнись! Что с тобой такое? — вскричала Рэйчел.
Я развернулся к ней.
— Слушай, я сочинил тебе песенку, — сказал я. — Она идеально тебя описывает. — Я набрал в грудь побольше воздуха и захрюкал: — Хрю, хрю, хрю-хрю-хрю! Только не вешай нос, — продолжал я. — Ты не жирная свинья. Ты всего лишь гадкая волосатая свинья.
Откинув голову назад, я зашелся смехом.
— Джексон, прекрати! — завопила мама. — Ничего больше не говори. Я серьезно. Ни слова больше.
Я кивнул. Я сложил пальцы и провел по губам, словно застегивая их на молнию.
— Так-то лучше, — сказала мама. — Нам нужно понять, что с тобой не так. Не уверена, что могу отпустить тебя в школу в таком состоянии.
— Он спятил, — сказала Рэйчел. — Вчера вечером он мне сказал, что это болванчик вынуждает его говорить гадости.
Мама сощурилась на нее:
— Болванчик? Это безумие. Как может болванчик заставлять его говорить такие ужасные вещи?
Рэйчел ухмыльнулась. Она слишком уж наслаждалась происходящим.
— Он говорит, что болванчик живой, — сказала она маме. — Говорю же, он кукушечкой поехал.
Мама издала долгий вздох. Ее руки были по-прежнему сжаты в кулаки. Я видел, как она встревожена.
Но что я мог сделать? Я собой не управлял.
Я подошел к столу и забрал у Рэйчел миску с хлопьями. После чего нахлобучил ей на голову.
Рэйчел завизжала.
Я полюбовался, как густые комки хлопьев сползают по ее волосам и щекам.
Мама схватила меня за плечи.
— Ну все, это была последняя капля! — Она толкнула меня к двери. — Марш в свою комнату, сейчас же. И чтоб оттуда ни ногой. Я звоню твоему отцу. Нам с ним придется поговорить о том, что с тобой делать.
Я направился в коридор. Но в дверях остановился и посмотрел на Рэйчел:
— Хрю-хрю-хрю!
Мама поспешила к столу, чтобы помочь Рэйчел выковырять комки хлопьев из ее волос. Они с Рэйчел не следили за мной, так что я остановился возле кладовки. Взяв привезенную Рэйчел банку с медом, я понес ее наверх.
У себя в комнате я нашел подаренный тетей Адой свитер. Разложил его на постели. Затем откупорил банку и вылил весь мед на свитер.
Что за безобразие.
Я поставил банку на пол. Затем подбежал к лестнице.
— Мама! — крикнул я. — Мама! Не могу поверить! Скорее! Беги сюда! Полюбуйся, что Рэйчел сделала с моим новехоньким свитером!
27
Так вот, знаете что? Мама ни на миг не поверила, что Рэйчел вылила мед мне на свитер.
Она ахнула от ужаса при виде него. Она была так расстроена, что не смогла сдержать слез. Рэйчел стояла в дверях, качая головой. Думаю, даже она огорчалась из-за всего, что я натворил.
Вместо того, чтобы наорать, мама обняла меня.
— В чем дело, Джексон? — тихо проговорила она. — Ты можешь мне сказать, почему ты делаешь и говоришь такие ужасные вещи?
Я заметил Слэппи, примостившегося на кровати с красногубой ухмылкой, застывшей на лице. Мне отчаянно хотелось сказать маме правду. Сказать, что Слэппи живой, что он у меня в голове, заставляет меня делать и говорить пакости против моей воли.
Но кто поверит в такую историю?
Я лишь пожал плечами и не ответил.
Следующие несколько дней выдались довольно безрадостными. Мама и папа возили меня к семейному врачу. Они хотели, чтобы доктор Маркс прописал мне таблеточки для успокоения. Доктор поговорил со мною около часа и решил, что мне просто следует посидеть дома несколько дней и расслабиться.
Иными словами, я оказался под суровым домашним арестом. Мне нельзя было ходить в школу. И я не мог пойти в ЦМ, чтобы помочь ребятам с их выступлением.
Я торчал в комнате, играя в игры на планшете, пока мои большие пальцы не покраснели и разболелись.
Штык каждый день заносил домашку, чтобы я не отставал. Однажды даже заходила мисс Хэтэвей — рассказать, как идут дела в школе.
Всю неделю родители не сводили с меня глаз ни днем, ни ночью. Изучали меня, точно я был пришельцем с другой планеты. Они были так насторожены, что отслеживали каждое мое движенье. Правда. Как-то раз я рыгнул — и они дружно подскочили.
Думаю, они ожидали, что я снова озверею. А я? Я не знал, чего ожидать.
Я отнес Слэппи в стенной шкаф и посадил в уголок. Затем я накрыл его старой простыней. И убедился, что прочно закрыл дверцу шкафа.
Я понимал, что при желании он легко выберется оттуда. Но он не двигался все время, что я был под домашним арестом. К тому же он не лез в мою голову и не заставлял говорить ничего непотребного.
Родители так обрадовались, что я, похоже, опять становлюсь нормальным, что даже разрешили мне пойти в ЦМ и помочь ребятам с их выступлением.
Да, на носу были большая кулинарная ярмарка и выступление. Все рассчитывали на меня. Все было на мази. И я уже пообещал, что проведу комедийный номер со Слэппи.
Но как же я принесу эту злобную тварь в ЦМ?
Я не знал. О таком и думать не хотелось.
Впрочем,
