Взгляд Хавьера затягивает Дориана. Это лучше, чем аналоговые наркотики, которые распространяют во время административных заседаний. Это лучше, чем все оргазмы, вызванные беспощадными руками Энн. Это все равно что открыть твердую раковину, добраться до дрожащего мяса устрицы и пробраться через ее плоть, чтобы забрать жемчуг. Хавьер не знает, как реагировать. Он так сосредоточен на невидимой угрозе существованию, что никогда не думал о столкновении личностей. Одна небольшая угроза, и у Дориана может быть все, что он пожелает.
Qui audet adipiscitur. Кто рискует, тот побеждает.
– Скажи мне, кто последний раз устанавливал соединение, – просит Дориан. – Кто мог запустить «Серебряную улыбку» в «Титус»?
Хавьер кивает и начинает вводить команды, чтобы вытащить информацию из оперативной памяти. Дориан испытывает внезапное беспокойство. Что, если он переоценил свои возможности? Что, если Хавьер настроит остальных против него и спутает ему все карты?
Появляются журналы соединений, но они полны мусора.
– Черт, – говорит Хавьер. – Вирус набросал сюда кучу дерьма.
Столько позерства, и все впустую.
– Значит, их нельзя прочитать? – спрашивает Дориан. – Ваша кибербезопасность – полное дерьмо.
– Я этого не говорил. – Хавьер отчаянно печатает. – Журналы хранятся на архивных однонаправленных носителях. Записи все еще там. Мне только нужно найти ссылку.
Проходит еще одна напряженная минута, и он снова подает голос:
– Вот. Это данные за начало года. В каталоге столько спама, что мне придется сортировать вручную.
Несмотря на все его протесты, Хавьер подчиняется быстро. Может быть, он тоже хочет знать личность саботажника. Может быть, ему комфортнее с человеком, который отдает приказы. Или, может быть, он подставит Дориана, как только появится возможность.
Загорается все больше мониторов. Системные блоки «Титуса» включаются, и появляется загрузочное изображение. В первую очередь обрабатываются самые простые системы – права администратора, контроль физического доступа, базовое аварийное электроснабжение. За их спинами оживают камеры видеонаблюдения, но Хавьер их не замечает.
Дориану всегда было интересно, что бы он сделал, если бы ему дали возможность причинить кому-то боль. Если бы ему дали возможность впиться зубами в чьи-то страдания, а затем взглянуть в черное зеркало и понять, что в нем теперь чего-то не хватает. Если бы он имел возможность просто разбить зеркало, когда отражение перестанет доставлять радость. Но чтобы убить кого-то…
Стал бы Дориан лучше, или Хавьер просто перестал бы существовать? Боль была бы настолько непродолжительной, что Дориан едва смог бы называть это убедительным убийством. Убийство – это слишком дешево. На это идут, когда не могут проявить характер любым другим способом. Это называется интеллектуальной ленью.
– Проклятье, – произносит Хавьер, прерывая ход мыслей Дориана. – В какое время была тревога? Ты помнишь?
– Было около пяти часов. Может, ближе к шести. Что там у тебя?
– Я нашел общий идентификатор настроек, который обратился к этой рабочей станции до того, как записи смешались со спамом от вируса. Он появился во время ввода в эксплуатацию станции, когда мы делали настройки для доктора Марсалис.
– Общие идентификаторы противоречат политике безопасности Компании.
– Когда мы вернемся на Землю, не стесняйся меня уволить.
Дориан скрещивает руки на груди, всматриваясь в экран через плечо Хавьера:
– Это значит, что учетным данным… три года?
– Да, – отвечает Хавьер. Несмотря на работающий кондиционер, его лицо блестит от пота. – Нас было только пятеро на «Холодной кузнице», когда этот идентификатор был введен в эксплуатацию. Люси помогла мне все наладить. Вот почему мы работали в таком тесном контакте с «Серебряной улыбкой».
– Значит, ты говоришь…
– Должно быть, это она, приятель, – Хавьер сглатывает и возвращается к просмотру данных. – Возможно, по ее следам мы сможем еще что-то выяснить. Может быть, она не пыталась всех убить. Что, если это всего лишь прикрытие, чтобы сделать что-то еще?
Краем глаза в одной из камер безопасности Дориан замечет двигающуюся черную фигуру. Сначала он не уверен в том, что увидел, но тень движется снова, распрямляя свой многосегментный хвост. Сердце Садлера бьется с бешеной скоростью. Дориан проверяет подпись на камере видеонаблюдения.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ 104 A
Четыре модульных точки, исходящие из ПСиОСИ. Они направляются в их сторону.
Дориан просматривает серверные стойки на наличие любых возможных выходов, но единственный выход – через дверь к центральной стойке или в ядро процессора через узкий доступ обслуживания. Он, скорее всего, поместился бы внутри, но Хавьер – никогда. Возможно, именно поэтому системщику понадобилась помощь крошечной Люси с настройкой сервера.
– Ты понимаешь, о чем я говорю? – уточняет Хавьер. – Знаешь, Люси не плохая.
Дориан издает тихое, подтверждающее ворчание.
Если ловец никого не найдет, то обыщет комнату. Слишком очевидно, что здесь что-то происходит. Хавьер неуклюжий и громкий – наверное, он привлечет внимание к их укрытию. Дориан быстро просчитывает шансы, и расклад ему не нравится. И тут Садлер вспоминает про пустые серверные стеллажи. Холодные и тихие, как поставленные вертикально гробы.
– Здесь есть следы доступа не только с ключевых функций, – продолжает Хавьер и наклоняется, чтобы посмотреть ближе.
Он начинает что-то бормотать о ссылках, а Дориан тем временем медленно отступает. Он благодарен за то, что у него нет обуви. Садлер стоит на подушечках пальцев, поэтому не шлепает потными ногами по металлической палубе. Делая широкие тихие шаги, он ползет к пустому серверному стеллажу. Пол теплый, но не горячий. Спереди находится небольшая сетчатая вставка, через которую он может наблюдать – но и быть увиденным. Впрочем, сейчас это неважно. Либо он зайдет внутрь, либо умрет.
Дориан цепляется пальцем за защелку и тянет ее как можно аккуратнее, прижимая плечо к двери, чтобы открыть быстрее. Если Хавьер его увидит, то может случайно привлечь внимание существа. Но системный администратор все еще раздумывает о путях доступа и оперативной совместимости, пока Дориан проскальзывает в серверную стойку и тихо закрывает за собой дверь.
Через мгновение перед яркими рабочими огнями центральной стойки что-то проходит. В дверном проеме появляется тень. Хавьер не меняет позы, и теперь освещение пробивается в его убежище. Как и любое животное, которое стало жертвой, он немедленно оглядывается вокруг и обнаруживает, что его бросили.
Реакция мгновенная и великолепная: его щеки краснеют, глаза наполняются слезами, а руки начинают трястись. Он созревает, как сладкая и сочная клубника.
– Садлер? Не круто так делать, приятель.
Он умоляет, чтобы это оказалось шуткой, но на его лице появляется мрачное осознание.
Через сетку Дориан наблюдает, как Хавьер опускается, чтобы добраться до люка доступа к техническому обслуживанию процессора. Говорят, что крыса попадет в любое пространство, куда сможет просунуть голову. Дориан наклоняется ближе, чтобы посмотреть этот чудесный номер. Хавьер не толстый – его просто слишком много, чтобы свободно туда пролезть. Он играет с защелками, пытаясь открыть их как можно тише.
Существо достигает вершины дверного проема, и Дориан благодарен за его рост. Он может спокойно стоять в тени, почти полностью спрятавшись, и смотреть сквозь сетку, как разыгрывается сцена. Это похоже на фильм. Это может стать хорошим произведением искусства – надвигающийся с линии горизонта дьявол и пытающийся избежать атаки грешник.
Караваджо изобразил бы эту сцену должным образом.
То, за что Дориан больше всего любит «Холодную кузницу», – это хорошее качество
