– Это похоже на корову с пулеметом, – говорит он, и Люси делает шаг назад. – Как ты не понимаешь, что она тебя использует, Ник? Она использовала тебя, чтобы добраться до меня, и теперь, когда я здесь, ты ей больше не нужен.
– Что за чертовщину ты несешь, дружище? – говорит Ник, шагнув между ним и Люси. – Совсем из ума выжил?
Люси продолжает отступать.
– Знаешь, все так говорят, – отвечает Дориан, поднимая голову и расставив ноги пошире, – но как только я доставлю мисс Билтмор в безопасное место, я завершу свою миссию, и вы все умрете.
Люси, которая уже успела подскочить к ящику с пожарным топором, останавливается.
– Что?
Дориан приглаживает волосы. Пришло время лгать. Люси должна отдать ему коды доступа к спасательному челноку, а Ник должен умереть. К счастью для Дориана, эта маленькая интрига между Блю, Элиз и Люси предоставила ему все необходимые материалы.
– Ник-Ник-Ник. Это то, что я очень не хотел тебе говорить. Я работаю на «Сигсон». Люси Билтмор предоставляла нам ценную информацию, и теперь я здесь, чтобы вытащить ее.
Ник смеется и поднимает свой молоток, но колеблется, когда замечает реакцию Люси. Она боится, но одновременно с этим ей стыдно. Дориан кивает в ее сторону.
– Ты хотела уничтожить это место, и ты добилась своего. Слишком поздно поворачивать назад, – говорит Дориан, а затем бросается к Нику.
Этот лузер яростно размахивает хирургическим молотком и попадает Садлеру в плечо. Конечно, синяк останется, но никакого серьезного повреждения Ник нанести не смог. Дориан протягивает худые руки и обхватывает пальцами лицо и шею молодого человека.
Ник кричит, и его крик похож на вопль ужаса, противоречащий героическому позерству. Дориан ставит подножку и толкает свою жертву. Ник падает прямо на стол, заставленный стеклянной посудой, и в этот момент Садлер прижимает ботаника и с размаха бьет его затылком о столешницу. Куски оборудования летят во все стороны. Ник ухитряется схватить ножку от разбитого бокала и делает выпад в сторону шеи Дориана, но тот легко останавливает атаку. Он десять раз участвовал в декатлоне, дойдя до финиша, а его противник – просто чертов заучка. Садлер отбирает у Ника кусок стекла и делает паузу. Он бы с легкостью воткнул ножку этого бокала в глаз очкарика, но не хочет, чтобы все так закончилось. Не сейчас. Он мог бы перерезать Хармону горло, и это было бы зрелищно, но… слишком быстро. В эту секунду нерешительности, Ник отталкивает руку Дориана на стол, и стекло разбивается, глубоко вспарывая ладонь в нескольких местах.
Садлер спотыкается. Это не больно. Больше похоже на один из тех зудящих порезов, причиненных слишком острым бритвенным лезвием. А вот крови изрядно, и Дориан сжимает руку в кулак, выпуская меж пальцев красные ручейки. Он бьет Ника этим залитым кровью кулаком, так что капли брызжут тому в глаза, а затем наносит сильный удар в пах.
Большеглазая Люси не вмешивается в драку – просто вопит, не переставая, и это полностью устраивает Садлера. Отступая, он ищет комнату для одного захватывающего действия, которое станет кульминацией этого слишком легкого боя. Нельзя же растрачивать жизнь Ника впустую. В углу стоит стеклянная кабина, облицованная серой керамической плиткой, из которой торчат всевозможные медные сопла. Она размером с душевую кабинку, но ее стекло выглядит пуленепробиваемым. На потолке Садлер замечает хирургического робота.
– О-оу, Ник! – рычит Дориан и хватает свою добычу за воротник, одновременно нанося сокрушительный апперкот в челюсть.
Ник вяло отмахивается, но он в любом случае уже проиграл. Дориан бьет его еще раз, чтобы жертва не сильно сопротивлялась.
– О-оу, Ник! – повторяет он, направляя мужчину к стеклянному корпусу.
Что больше всего раздражает директора, так это подозрение, что у Ника остались силы, чтобы отбиваться, но Хармон решил подчиниться в надежде на то, что хищник оставит его в покое. Человек тратит последние минуты жизни, моля о милосердии.
Вот почему вместо того, чтобы просто бросить Ника в кабину, Дориан останавливается и наносит ему еще несколько ударов. Будь проклят этот ничтожный ботаник, который так легко сдался. Ник кашляет кровью, и от этого Садлеру еще смешнее. Ему смешно, потому что сам он буквально смотрел в лицо ловцу. Мужчины вроде Ника не заслуживают жизни. Их существование ничем не оправдано. Они выживают только на окраинах цивилизации, да и то исключительно благодаря жалости других. Они плохо приспособлены к жизни.
– О-оу, Ник.
Дориан заталкивает Хармона в стеклянную кабину и захлопывает дверь, закрывая его снаружи на магнитный замок. Потом оглядывается на Люси, и его жестокие глаза мгновенно добреют.
– Я хочу, чтобы ты помнила, что это был твой выбор, – говорит он. – Ты решила предать всех этих людей, и именно поэтому сегодня будешь жить. Ты это понимаешь?
– Да, – хнычет Люси.
– Расскажи мне, насколько это для тебя важно.
– Да.
Он сверлит ее глазами:
– Это не вопрос, а тем более не вопрос, на который нужно отвечать «да» или «нет». Я хочу услышать, как ты говоришь мне о том, что хочешь выбраться отсюда.
Люси снова начинает плакать – она всегда плачет или кричит. У нее низкая квалифицикация, недостаточная, чтобы работать на этом уровне и проводить операцию «Сигсона» в защищенной лаборатории «Вейланд-Ютани». Она не похожа на Дориана, который все знает. Садлер делает шаг в ее сторону. С него, словно со злого призрака, капает кровь.
– Черт, скажи это, Билтмор! – ревет директор. – Скажи, что хочешь жить, и поэтому твои жалкие друзья должны умереть.
– Я… – начинает Люси, и Дориан отвешивает ей пощечину.
– Громче! – орет он ей в лицо. – Ты убила всех этих людей! Самое меньшее, что ты можешь сделать, это быть уверенной в этом!
– Я хочу жить! – кричит она. – Я хочу жить! Я хочу жить, ты, ублюдок! Я хочу жить!
Дориан поворачивается и наблюдает, как Ник реагирует на эти новости. До Хармона наконец-то доходит, что он так старался перетащить сюда Люси Билтмор, чтобы в итоге она его предала. Хотя они, вероятно, никогда не были близкими друзьями, взгляд очкарика говорит о многом. Предательство глубоко ранит Ника, и Дориан этим пользуется.
Садлер замечает кнопку замораживания с предохранительной защелкой.
– Вот о чем я говорю.
Он откидывает защелку и нажимает кнопку. Сопла заливают Ника аэрозольным жидким азотом, стеклянная камера заполняется ярким туманом и человеческим криком. Когда крики прекращаются, Дориан отпускает кнопку.
Тело Ника лежит в углу; его глаза закрыты, а кожа покрыта белым инеем. На его щеках остались легкие глянцевые следы, потому что белый рыцарь плакал перед смертью. Дориан открывает дверь и шагает внутрь, оборачиваясь на Люси. Она могла бы броситься к нему, попытаться закрыть стеклянную кабину, заморозить до смерти его самого. Но она этого не сделает, поскольку ничем не отличается от Ника. Она здесь, чтобы быть уничтоженной.
Холод охватывает его босые ноги, и Дориан удивляется тому, что он сделал. Он поднимает руки, будто в молитве, а затем яростно бьет ногой хрупкое лицо Ника. Кожа трескается, но поскольку она застыла только на поверхности, из разрезов начинает выступать теплая кровь. Тогда Дориан хватает Ника за волосы и несколько раз прикладывает головой о плитку. Как же хорошо у него получается убивать людей!
Выйдя из кабины на замерзших ногах, директор смотрит на Люси:
– Всё, больше никого не осталось. Нам пора идти.
– Никого?
– Да, – отвечает Садлер, действуя так, будто это был его план. – Никого. Мне было поручено оставить в живых только нашего «крота». Это ты.
Она
