– Чего ты боишься? – внезапно спросила девушка.
– Ты имеешь в виду сейчас? Или вообще?
– А ты боишься чего-то сейчас?
– Нет.
– Я имею в виду, ну, твои страхи. Вообще. Я знаю, что это грубый вопрос. – Калла опустила подбородок. – Но ты ведь мне можешь рассказать?
– Хорошо. Я боюсь удушения. И змей. Я боялась этих вещей с детства.
– А чего еще?
– Своего сына. – Перл не собиралась говорить об этом, но слова уже прозвучали. – Не в том смысле, что я боюсь его. За него. Я боюсь за него.
– Почему?
– Потому что он долго болел. – Перл вздохнула и выдавила улыбку. – Но теперь ему лучше.
– Ты боишься, что он снова заболеет? – спросила Калла, глядя на нее.
– Конечно. И… – Перл замолчала, но решила продолжить: – Я боюсь того, что происходит сейчас.
– С ним?
– И со мной.
– Теперь, когда тебе больше не нужно заботиться о нем, – сказала Калла, и Перл посмотрела на нее, удивившись проницательности девушки.
Калла встала на колени.
– Хочешь узнать, чего боюсь я?
Перл кивнула.
– Океана. Не акул или утонуть, а просто океана. Находиться посреди него. Это вид агорафобии. А еще я боюсь операций и когда заканчивается анестезия, но только частичная, когда я все чувствую, но не могу сказать хирургам, что я в сознании. Еще я боюсь пауков, тараканов и многоножек. И быть похороненной заживо. Быть похороненной заживо с пауками, тараканами и многоножками. Говорят, обычно боятся животных либо с большим количеством ног, либо вообще без ног. Мы с тобой противоположности. Это эволюционный страх. Хотя на самом деле почти все страхи такие. Они активируют миндалину, которая была у нас вместо мозга до того, как наш мозг стал больше.
– Да ты эксперт в страхах. Но, наверно, ты и должна им быть.
Калла опустилась на кровать и натянула простыню до подбородка.
– Однако это не мешает мне бояться. – Она зевнула. – Я попробую уснуть.
Перл встала и, дойдя до двери, остановилась:
– И больше никаких кошмаров.
Калла фыркнула.
– Девушка может и помечтать.
На следующее утро Мэрили сидела с ними на протяжении всего сеанса с Apricity. Ни Калла, ни Перл не упоминали о прошлой ночи. Несмотря на убежденность Перл, что план удовлетворения Каллы не изменится, в нем теперь появился новый пункт, совершенно определенная команда: «Спите». Перл показала это Мэрили, когда девушка поднялась наверх, чтобы подготовиться к отъезду на съемки. О кошмарах Перл, связанная обещанием Калле, не упоминала.
– Вы говорили, чтобы я предупреждала вас…
– Это все ее график работы, ничего больше, – резко сказала Мэрили. – Это неизбежно, но, к счастью, временно.
– План удовлетворения изменяется не часто, поэтому, когда это все же случается, он отражает существенные изменения в самочувствии.
Перл сделала паузу, но Мэрили не ответила.
Перл продолжила:
– Как вы думаете, это из-за вашего фильма? Я имею в виду, из-за его содержания? Может, это оно тревожит ее сон?
– Калла занимается этим с раннего возраста.
– Вот именно, – сказала Перл, и взгляд, которым на нее посмотрела Мэрили, тут же заставил ее добавить: – Прошу прощения.
«Хотя нет», – подумала Перл несколько минут спустя, когда звук лимузина стих вдалеке. На самом деле ей не за что было извиняться.
Перл позвонила Ретту в третий раз за много дней. Она не могла вспомнить, о чем они говорили, но явно не о чем-то запрещенном.
– Мам, – сказал он в конце звонка, – ты уверена, что с тобой все в порядке?
Перл старалась не уснуть как можно дольше, но в ту ночь криков не было, и после того как она все же заснула, они ее не разбудили. Возможно, Калла тоже заставляла себя не спать. На следующий день ее вид это подтвердил. Ее глаза ввалились, под ними пролегла синева. Волосы были не мыты и не причесаны, и хотя Калла, как обычно, болтала без умолку, она, похоже, не замечала, что заводила одни и те же темы, используя одни и те же предложения.
В тот день Перл взяла экран и, снова найдя диаграмму, наблюдала за ярким колесом с мультяшными Каллами, которые задыхались, шатались и падали снова и снова. Когда Перл была в возрасте Каллы, они с Эллиотом только-только поженились и переехали в город; она была беременна Реттом. Перл устроилась на работу ночным секретарем у брокера, который торговал на внешних рынках. Согласно расписанию ее босса, ей приходилось посреди ночи проходить пять кварталов по их запущенному району, неся перед собой свой огромный живот, как приношение.
Оглядываясь назад, Перл понимала, что это было ужасно глупо. Однажды ночью ей навстречу двинулся мужчина, преграждая ей путь, и она подумала: вот оно. Но он не набросился на нее. Нет, он положил руки ей на живот и с сияющим лицом невнятно пробормотал: «Благослови вас Господь, благослови вас Господь». После того как он удалился, Перл поняла, что не боялась ни единой секунды. Как она была молода! Как жестока! И как она сейчас понимала, насколько хрупкой была эта жестокость!
Перл оставила записку для доставщиков еды под крышкой обеденного подноса. И в ту ночь, после того как Мэрили ушла, она постучала в дверь спальни Каллы с картонной коробкой вишневого мороженого, которую привезла служба доставки. И с двумя ложками.
– Я не хочу заляпать твои простыни, – сказала Перл, хотя еда была в картонной коробке. – Я только сейчас заметила, что спальня полностью белая.
– Это копия той, что была в «Косе для кожи».
– Боже, Калла.
– В фильмах ужасов спальни всегда белого цвета. Так кровь лучше видно.
– Неудивительно, что тебе снятся кошмары.
Калла нахмурилась:
– Это здесь совсем ни при чем.
– Должно быть, то кино, что вы сейчас снимаете, очень страшное. Раз они наняли меня.
Девушка пожала плечами.
– Просто Флинн и Мэрили перестраховываются. – В ее голосе прозвучала настороженность, если не подозрение. Конечно, у нее был опыт общения с людьми, которые могли что-то задумать, поэтому она наверняка знала, как звучит скрытый мотив.
– Я подумала, может, тебе интересно узнать, что в твоем плане удовлетворения, – предложила Перл.
Калла положила ложку.
– Ты не должна мне это рассказывать.
– Я знаю. Но мне кажется, это необходимо. В нем говорится, что ты должна спать, Калла. Спать. И теперь я думаю, что ты должна рассказать мне о фильме, который вы снимаете. Я думаю, он плохо на тебя влияет и…
– Я в порядке!
– …и будет лучше, если ты расскажешь кому-нибудь об этом.
Они уставились друг на друга; подбородок девушки был вздернут.
– Когда я приехала сюда, у меня сразу возникло ощущение, что ты о чем-то хотела мне рассказать, – сказала Перл.
– Послушай, не то чтобы я делаю все, что говорит Мэрили…
– Продолжай.
– Просто, если я расскажу тебе, она узнает. И она уволит тебя. Она сказала об этом еще в то первое утро, когда
