– Звони Пауэллу.
– Чего?
– Звони Пауэллу! – заорал он. – Линкольну Пауэллу. Позвони ему домой. Скажи, чтобы приехал прямо сюда.
– Рейх, нет…
Он встряхнул ее.
– Послушай, дура ты набитая. Бастион-Уэстом владеет картель д’Куртнэ. Теперь старик д’Куртнэ умер, картель заполучу я, и тогда Бастион будет принадлежать мне. Твой дом будет моим. Ты у меня в кармане, Чука. Хочешь сохранить работу? Звони Пауэллу!
Она уставилась в его налитое кровью лицо, вяло пытаясь прощупать, и постепенно пришла к осознанию, что он говорит искренне.
– Но, Рейх, мне же нечем его приманить.
– Погоди, погоди. – Рейх поразмыслил, выхватил из кармана пистолет-нож и сунул Чуке. – Покажешь ему это. Скажи, что девчонка д’Куртнэ потеряла это здесь.
– А что это?
– Пушка, из которой убили д’Куртнэ.
– Да как же это?.. Рейх!
Рейх рассмеялся.
– А ему все равно никакой пользы с нее не будет. Когда он ее заполучит, я его уже минами-ловушками обложу. Звони. Покажи пушку. Замани его сюда.
Он подтолкнул Чуку к видеофону, последовал за ней и встал так, чтобы не попадать в поле обзора экрана. Потом красноречиво взвесил на руке парализатор. Чука покорилась и набрала номер Пауэлла. На экране появилась Мэри Нойес, выслушала Чуку и позвала Пауэлла. Появился сам префект; его остроскулое лицо еще заострилось, под темными глазами залегли глубокие тени.
– Я… Я тут кой-чего нашла, подумала, вам пригодится, мистер Пауэлл, – начала Чука, запинаясь. – Я только щас нашла. Та девчонка, которую вы от меня забрали, оставила какую-то хреновину.
– Какую, Чука?
– Пушку, из которой убили ее отца.
– Не может быть! – Лицо Пауэлла просияло. – Покажи.
Чука продемонстрировала пистолет-нож.
– Клянусь небесами, это он и есть! – воскликнул Пауэлл. – Неужели мне наконец-то повезет? Чука, никуда не уходи. Я прилечу первым же джампером.
Экран потемнел. Рейх заскрежетал зубами и ощутил на языке кровь. Развернувшись, он понесся прочь из Радужного Дома, на площадь, где обнаружил свободный рободжампер. Сунул в слот монету в полкредитки, открыл дверцу и завел машину. С протяжным шипением джампер взмыл вверх, ударился о карниз тридцатого этажа и едва не перевернулся. Рейх смутно осознавал, что в таком состоянии, как сейчас, ему лучше не управлять джампером и не расставлять мины-ловушки.
Не думай, – сказал он себе. – Не планируй ничего. Положись на инстинкты. Ты убийца. Прирожденный убийца. Просто улучи момент и убей!
Рейх боролся с собой и панелью управления на всем пути до Гудзон-Рэмп, боролся с джампером, заходя на посадку под бурными переменчивыми ветрами Норт-ривер. Затем инстинкт убийцы подсказал ему разбить машину в саду за домом Пауэлла. Он не понял, зачем. Открывая покореженную дверцу, он услышал механический голос:
– Внимание. Вы несете ответственность за повреждения этого летательного аппарата. Пожалуйста, оставьте свои имя и адрес. Если мы будем вынуждены преследовать вас, вы оплатите также расходы, связанные с розысками. Заранее благодарим.
– Я собираюсь причинить куда более существенные повреждения, – проворчал Рейх. – Всегда пожалуйста.
Он пробрался под густо разросшимся кустом форзиции и стал ждать с парализатором наготове. Потом он сообразил, зачем разбил машину. Девушка, ответившая на вызов в доме Пауэлла, выбежала наружу и помчалась через сад к джамперу. Рейх выжидал. Больше из дома никто не вышел. Девушка одна. Он вылез из кустов, и девушка развернулась прежде, чем могла бы его услышать. Щупачка. Он перевел регулятор на первую отметку. Девушка напряглась и задрожала всем телом… беспомощным.
Когда он намеревался было перевести регулятор к большой С, инстинкт убийцы велел ему обождать. Вдруг явилась идея мины-ловушки для Пауэлла. Убить девушку в доме. Начинить труп разрывными капсулами и оставить как приманку для Пауэлла. По темному лицу девушки градом катился пот, челюсти подергивались. Рейх взял ее за руку и повел через сад к дому. Она шла, словно огородное пугало, переступая негнущимися ногами.
Рейх провел ее через кухню в гостиную. Там нашел длинный плетеный диванчик в современном стиле и пихнул на него девушку. Она сопротивлялась всем, чем могла, кроме своего тела. Рейх яростно ухмыльнулся, наклонился над ней и запечатлел на губах жадный поцелуй.
– Мои наилучшие пожелания Пауэллу, – сказал он и отступил на шаг, подняв парализатор.
Потом опустил его.
За ним кто-то наблюдал.
Он развернулся, стараясь не подавать виду, и быстрым взглядом окинул гостиную. Там никого не было. Он обернулся назад к девушке и спросил:
– Снова телепатические выкрутасы, щупачка?
И еще раз вскинул парализатор. И снова опустил его.
За ним кто-то наблюдал.
На этот раз Рейх взялся обыскивать гостиную основательно, посмотрел за креслами, в шкафах. Никого. Он обыскал кухню и ванную. Никого. Вернулся в гостиную к Мэри Нойес. Потом вспомнил про верхний этаж дома. Подошел к лестнице, начал подниматься и остановился на середине пролета, словно громом пораженный.
За ним действительно наблюдали.
Она стояла наверху: стояла на коленях, выглядывая между балясин, как ребенок. Она и была одета, как ребенок – в маленький узкий спортивный комбинезон, а волосы зачесала назад и собрала в хвост лентой. Она наблюдала за ним озорно и лукаво, как подросток. Барбара д’Куртнэ.
– Привет, – сказала она.
Рейха стало неудержимо трясти.
– Я Баба, – сказала она.
Рейх вяло поманил ее к себе.
Она тут же поднялась и стала спускаться по лестнице, аккуратно придерживаясь за перила.
– Мне не дают вниз ходить, – сказала она. – Вы папин друг?
Рейх судорожно вздохнул.
– Я… – прохрипел он. – Я…
– Папе нужно было уехать, – продолжала лепетать она, – но он совсем скоро вернется. Он мне сказал. Если буду послушная, он мне подарок привезет. Я стараюсь, но это так тяжело… А вы послушный?
– Твой отец? В-в-вернется? Твой отец?
Она кивнула.
– А вы в игры с тетей Мэри играете? Вы ее поцеловали, я видела. Папа меня целует. Мне нравится. А тете Мэри понравилось?
Она доверительно взяла его за руку.
– Когда вырасту, выйду за папу и всегда буду его слушаться. Буду послушная девочка. У вас есть девочка?
Рейх притянул Барбару к себе и уставился ей в лицо.
– Ты что затеяла? – хрипло спросил он. – Ты думаешь, я поведусь? Что ты рассказала Пауэллу?
– Это папа, – сказала она. – Я его спрашиваю, почему у него фамилия не такая, как моя, и он делается такой странный. А как вас зовут?
– Я тебя спрашиваю! – заорал Рейх. – Что ты ему рассказала? Кого ты одурачить думаешь? Отвечай!
Она с сомнением поглядела на него и расплакалась, начала вырываться, но он держал крепко.
– Уходи! – всхлипнула она. – Отпусти меня!
– Нет, ты сначала ответишь мне!
– Отпусти меня!
Он отволок ее с лестницы к диванчику, на котором продолжала сидеть парализованная Мэри Нойес. Швырнул девушку рядом с ней и снова отступил, вскинув парализатор. Внезапно Барбара подскочила и обратилась в слух. С лица ее стерлось детское лукавство, ему на смену пришли страдание и напряженность. Она выбросила ноги вперед, соскочила с диванчика, побежала, резко остановилась и сделала вид, что открывает дверь. Ринулась вперед: желтые волосы развеваются, темные глаза распахнуты в тревожном изумлении… Ослепительная вспышка
