– Папа! – завопила она. – О, боже мой, папа!
Сердце Рейха сжалось. Девушка побежала к нему. Он шагнул вперед, чтобы перехватить ее. Она остановилась неподалеку, попятилась, метнулась влево, пробежала полкруга, дико крича и глядя неподвижными глазами в пространство.
– Нет! – завизжала она. – Нет! Ради всего святого, папа!
Рейх крутанулся на месте и ухватил девушку. Он поймал ее, но она брыкалась и кричала. Рейх тоже закричал. Девушка внезапно напряглась, оцепенела, прижала руки к ушам. Рейха перенесло обратно в орхидейный номер. Он снова слышал взрыв и видел, как вылетают через затылок д’Куртнэ брызги крови и мозга. Он содрогался в спазмах, как гальванизированная лягушка, и вынужденно отпускал девушку. Она падала на колени и ползла по полу. Он смотрел, как девушка склоняется над трупом.
Рейх стал лихорадочно хватать ртом воздух и стучать костяшками пальцев друг о друга так, что стало больно. Рев в ушах улегся, он снова ринулся к девушке, пытаясь собраться с мыслями и на ходу меняя планы. Он и не подумал, что здесь может оказаться свидетель. Проклятый Пауэлл! Придется убить девушку. Получится ли выйти сухим из воды после двойного убийства?.. Нет. Это не убийство. Это мины-ловушки. Проклятый Гас Тэйт. Стоп. Он же не в Бомон-Хаусе. Он был в… в…
– Гудзон-Рэмп, 33, – произнес Пауэлл с порога.
Рейх вздрогнул, машинально пригнулся и перебросил парализатор под левый локоть, как его учили киллеры Киззарда.
Пауэлл сделал шаг в сторону.
– Не стоит, – бросил он.
– Сукин ты сын, – прорычал Рейх. Он завертелся юлой, выцеливая Пауэлла, который все время предугадывал его действия и отступал с линии огня. – Гребаный щупач! Мерзкий, гнусный сукин…
Пауэлл сделал обманный рывок влево, тут же развернулся, сблизился с Рейхом и нанес ему резкий удар в локтевой нервный узел. Парализатор упал на пол. Рейх кинулся в клинч, слепо размахивая кулаками, царапаясь, бодаясь и осыпая Пауэлла истерической руганью. Пауэлл ответил тремя молниеносными ударами по шее у основания черепа, в солнечное сплетение и промежность. Результатом стала полная блокировка позвоночного столба. Рейх рухнул, из носа у него потекла кровь, тело скрутили рвотные спазмы.
– А ты думал, ты один умеешь драться по-уличному, братишка? – промурлыкал Пауэлл. Потом отошел к Барбаре д’Куртнэ, которая все еще стояла на коленях, и поднял ее с пола.
– Барбара, с тобой все в порядке? – спросил он.
– Привет, пап. Мне плохой сон снился.
– Знаю, детка. Мне пришлось его тебе навеять. Я поставил опыт на этом великовозрастном придурке.
– Поцелуй меня.
Он поцеловал ее в лоб.
– Ты быстро растешь, – сказал он с улыбкой. – Ты вчера только и умела, что лопотать.
– Я расту, потому что ты обещался меня дождаться.
– Я обещаю, Барбара. А теперь не могла бы ты подняться сама наверх… или тебя перенести, как вчера?
– Я сама могу.
– Вот и славно, детка. Возвращайся к себе в комнату.
Она пошла к лестнице, аккуратно взялась за перила и преодолела все ступеньки. На последней обернулась, бросила взгляд на Рейха и высунула язык. И исчезла.
Пауэлл пересек комнату, направляясь к Мэри Нойес, вытащил кляп, который ей вставил Рейх, проверил пульс и уложил поудобней на диванчике.
– Первая отсечка, э? – пробормотал он в сторону Рейха. – Больно, но через час придет в себя.
Он вернулся к Рейху и остановился, глядя на него сверху вниз. Его осунувшееся лицо потемнело от гнева.
– Стоило бы отплатить тебе той же монетой, но что толку? Ничему это тебя не научит. Несчастный ты ублюдок… хоть кол на голове теши.
– Убей меня! – простонал Рейх. – Убей меня, или, Богом клянусь, я тебя убью, если только дашь подняться!
Пауэлл поднял парализатор и покосился на Рейха:
– Попробуй немного пошевелить мышцами. Такие блокировки дольше нескольких секунд не тянутся… – Он сел, положив на колени парализатор. – Ты сглупил. Я и пяти минут не провел в дороге, как понял, что это подстава. Конечно, Чуку подговорил ты.
– Сам такой! – крикнул Рейх. – Этика, высокопарные речи, гребаные…
– Она сказала, что из той пушки убили д’Куртнэ, – невозмутимо продолжал Пауэлл, – и это действительно так, но ведь никто не знал, как именно убили д’Куртнэ… кроме тебя и меня. Я развернулся и полетел обратно. Я едва не опоздал. Едва. Попытайся встать. Не может же тебе быть настолько худо.
Рейх не без труда поднялся, с присвистом дыша сквозь сжатые зубы. Внезапно он сунул руку в карман и выхватил оттуда обойму с разрывными капсулами. Пауэлл качнулся вместе со стулом и пнул Рейха пяткой в грудь. Обойма вылетела у того из руки. Рейх упал на диванчик и обмяк.
– Когда ж вы, люди, докумекаете, что щупача застать врасплох невозможно? – проговорил Пауэлл. Он подошел к обойме и поднял ее. – А ты сегодня вооружился до зубов, э? Ты себя ведешь так, как если б настроился подороже продать свою жизнь, а не как свободный человек. Заметь, я говорю свободный, а не невиновный.
– И как долго еще я буду свободен? – бросил Рейх сквозь зубы. – О невиновности речь не шла. Но о свободе?
– До конца дней твоих. У меня было готово идеальное обвинение против тебя. Каждая улика выверена. Я все проверил еще раз, когда прощупывал сейчас вас с Барбарой. У меня все улики были на своих местах, кроме одной-единственной, и вот эта недостающая развалила все дело: пуфф – и в глубокий космос. Ты свободный человек, Рейх. Мы закрыли дело против тебя.
Рейх уставился на него:
– Закрыли дело?
– Ага. Мы не смогли его доказать. Я сел в лужу. Разоружайся, Рейх. Возвращайся к своим делам. Никто тебя не потревожит.
– Ты врешь! Опять какие-то трюки. Знаю я вас, щупачей…
– Нет. Я сейчас объясню. Я все про тебя знаю… знаю, чем ты подкупил Гаса Тэйта… что ты пообещал Джерри Черчу… где ты нашел инструкцию к игре в «Сардинки»… что ты делал с родопсиновыми капсулами Уилсона Джордана… как ты притворно обезвредил патроны, чтобы обеспечить себе алиби, и снова зарядил каплей воды, сделав смертоносными… До этого момента все шло идеально. Метод и Обстоятельства. А вот с Мотивом нам не повезло. Суд требует объективного мотива преступления, а у меня его нет. Ты свободен.
– Врешь!
– Конечно, я мог бы тебе предъявить за вторжение в мой дом и покушение на убийство… но это как-то несерьезно. Все равно что из детской пукалки стрелять, промахнувшись перед тем из пушки. А ты, впрочем, наверняка бы и от этого обвинения отвертелся. У меня ведь нет свидетелей, кроме щупачки да больной девушки. Я…
– Ты врешь, – прорычал Рейх. – Ты лицемер. Лживый щупач. Предлагаешь мне в это поверить? Предлагаешь и дальше слушать, как ты несешь всякую чушь? У тебя никаких козырей не было, Пауэлл, никаких! Я тебя обвел вокруг пальца по всем пунктам. Поэтому ты начал подбрасывать мне мины-ловушки. Поэтому ты… – Рейх резко осекся и стукнул себя по
