Гидеан кинулся снова, на этот раз он рвал ведьме бок. Но она сопротивлялась с бешеной яростью и все же сумела вырваться, после чего попыталась убежать. Брэден вцепился в изодранный плащ и сорвал его с Ровены в тот момент, когда она спрыгнула с балюстрады и растворилась во тьме.
Раненая Серафина, снова в человеческом облике, лежала на каменном полу и не могла пошевельнуться. Заклинания Ровены пробили ей грудь и живот. Когда она пыталась вдохнуть, ее ребра пылающей молнией прошивала мучительная боль. Девочка попробовала приподнять руки и ноги, но они не слушались ее. Она могла лишь смотреть, как растекается по полу темно-красная лужа ее собственной крови. Серафина понимала, что умирает.
Черные обрывки тьмы, обитавшей в складках плаща, еще парили в воздухе, но ветер гнал их с лоджии. Серафина хотела посмотреть, чтобы узнать, выжил ли в схватке Брэден, но шея еле двигалась. Когда же ей наконец удалось чуть-чуть приподнять голову, она с ужасом увидела рядом не Брэдена, а черную пантеру — саму себя, — окровавленную, с раздробленными костями, с точно такими же ранами, как у Серафины-человека.
И Серафина-девочка, и Серафина-пантера были при смерти. Но она нигде не видела Брэдена.
— Брэден… — с трудом прошептала она, глотая кровь.
И друг появился перед ней. Сердце ее слабо дрогнуло от радости, что он жив. Но на голове у него темнели огромные рваные раны, и он с трудом переставлял одну ногу. Серафина видела, как Брэден опустился возле пантеры, положил руки на ее тело и закрыл глаза, пытаясь залечить ее раны. Он гладил пантеру по голове, по длинному мохнатому туловищу и что-то ласково приговаривал — Серафине было не слышно, что.
Потом он быстро перешел к Серафине.
— Брэден… — Она хотела заговорить, но голос ее был слишком слаб, и девочка поняла, что друг ничего не слышит.
Брэден лихорадочно осматривал ее раны, и по его искаженному лицу девочка поняла, что дело плохо.
— Я не знаю, что делать, Серафина, — проговорил он, скидывая рубашку и раздирая ее на полосы, чтобы как-то остановить кровотечение.
Брэден не умел лечить людей так же хорошо, как животных.
— Извини, — прошептала Серафина, — мне не хочется умирать… пожалуйста, попрощайся за меня с папашей…
Вместо ответа Брэден, застонав от боли, поднял ее на руки.
— Держись, Серафина, — проговорил он с отчаянной решимостью.
Серафина обняла друга за шею и попыталась держаться изо всех сил, хотя эти самые силы таяли на глазах, а сознание гасло.
Брэден нес ее куда-то во тьму. Окровавленная нога плохо слушалась его, но он упорно двигался вперед.
— Останься со мной, Серафина, — попросил он, и девочка, услышав его голос, прижалась к нему крепче.
По ее шее и плечу стекала кровь, но Серафина не понимала, чья — ее или Брэдена. Оба были ужасно изранены, дрожали и истекали кровью, но крепко держались друг за друга, как за последнюю надежду. И Брэден все шел и шел, унося подругу в темноту. Он принес Серафину в сад и положил на землю возле домика садовника, который ухаживал за розами. Распахнув дверь, он скрылся внутри, но очень скоро вернулся, таща несколько ящиков из-под яблок, молоток, гвозди и еще какие-то инструменты. После этого Брэден наспех сколотил длинный ящик с низкими бортиками и втащил туда Серафину. К одному концу ящика Брэден привязал веревку, после чего позвал Гидеана, и они вместе поволокли ящик в сторону леса.
Серафина то и дело проваливалась в беспамятство, пока Брэден и Гидеан тащили ее, петляя между деревьями. Брэден при этом сильно хромал. Наконец они добрались до вечнозеленой поляны. Брэден подтянул ящик к подножию статуи и крикнул Ангелу сиплым, надтреснутым голосом:
— Помоги ей! Ты должен ее спасти!
Он отступил на шаг, и тогда Серафина, собрав последние силы, схватила его за руку.
— Не бросай меня! — хрипло прошептала она. — Не бросай меня!
— Я не брошу тебя, Серафина, — ответил он. — Обещаю. Я никогда не брошу тебя.
Она лежала, чувствуя, как вытекает из нее кровь, смотрела на звезды над своей головой и думала о том, что видит их в последний раз. Ее тело холодело, руки и ноги немели. Боль ослабла. Серафина понимала, что жизнь покидает ее, глаза медленно закрывались.
Потом она услышала, что кто-то копает землю. Уже смутно она успела увидеть, что Брэден лихорадочно роет яму в самой середине поляны.
Последнее, что запомнила Серафина, — то, как Брэден стаскивает ящик с телом Серафины в выкопанную им самим яму. Он надеялся лишь на то, что ее спасет поляна вечной жизни.
— Присмотри за ней, — с мольбой обратился Брэден к Ангелу, — сбереги, а я обязательно придумаю, как собрать ее воедино.
Больше Серафина ничего не видела. Долго-долго длилась темнота, и Серафина не шевелилась до тех пор, пока не раздался женский голос:
— Теперь тебе пора возвращаться.
Серафина открыла глаза. Она была на том же месте — возле лачуги Ровены посреди болота. Теплый летний ветер покачивал ветки деревьев. Видение окончилось.
Напротив стояла одна Ровена.
— Вот теперь ты знаешь, что такое дружба, — с чувством сказала она.
Только сейчас Серафина поняла, что Ровена вместе с ней следила за происходящим. Девочка удивленно уставилась на своего врага.
— И ты тоже знаешь, — проговорила она.
— И я, — подтвердила Ровена.
Глава 23
Сидя на бревне, Серафина рассеянно осматривалась по сторонам. Она сейчас могла думать только о видении. Так, значит, она умерла после схватки на лоджии. Умерла… Действительно умерла? Ее похоронили, это совершенно очевидно. Но вот умерла ли она?
Или Брэден ее спас?
Сколько же ему пришлось пережить! Он никому не мог рассказать о том, что случилось на самом деле, о том, какой ужасный поступок он совершил. Протащил окровавленное тело своего лучшего друга через лес и похоронил. И очень надеялся при этом, что она еще была жива, когда он ее закапывал.
И все это время ему, наверное, было не просто тоскливо. Нет. Его мучило чувство ужасной вины. Он лгал и недоговаривал, и страдал от этого. Его тело было изранено, а сердце разорвано на части так же жестоко, как и сердце Серафины.
В течение многих месяцев он постепенно восстанавливался, успокаивался. И вот, едва он начал приходить в себя и заново радоваться миру, как Серафина выбралась из гроба и принялась его преследовать. Она вспомнила, как расстроило Брэдена ее невидимое присутствие. Его снова охватило мучительное волнение и чувство безнадежности.
Теперь она наконец-то знала, что с ней случилось.
Все эти ночи ее тело лежало в могиле под поляной Ангела. А юная черная пантера носилась по лесу. А легкая прозрачная душа выбралась из могилы и, проскользнув через сады, крадучись вернулась в Билтмор.
«Три, — подумала Серафина, — три части. Мое человеческое тело, тело пантеры и душа. Меня раскололи на три части».
И, как ни страшно
