Во взгляде Брэдена она читала какое-то непонятное чувство — не только печаль и отстраненность, но и что-то вроде ожидания. Словно он терпеливо ждал, когда же все это закончится и можно будет заняться действительно важным делом. Только теперь Серафина не знала, что же для него действительно важно? Черный плащ? Возможность надевать его каждую ночь, ощущать его темную силу?
Серафина наблюдала за Брэденом весь вечер. Не облезает ли кожа у него с рук, как было у мистера Торна? Не смотрит ли он на окружающих детей слишком пристально и заинтересованно?
«Сопротивляйся, Брэден», — мысленно внушала она другу.
Она искала в нем признаки хорошего и плохого, лжи и правды и все никак не могла определить, что же преобладает. Внешне Брэден держался как обычно, но, может быть, он лишь притворялся? Только прикидывался собой прежним, подобно странному рогатому жуку, который носит панцирь другого жука, чтобы никто его не увидел.
Но тут она заметила очень важную деталь.
Думая, что за ним никто не следит, Брэден опустил руку под стол и легонько постучал по ножке стула. Гидеан, лежавший в углу, сел и с интересом склонил голову набок. Брэден снова постучал. Пес вскочил, быстро подбежал к столу и юркнул под скатерть, а затем ткнулся носом в руку хозяина, давая знать, что он здесь.
Все так же незаметно Брэден смахнул еду с тарелки и сунул под стол Гидеану. Удивленный доберман мгновенно все проглотил и с надеждой уставился на хозяина.
Серафина улыбнулась. Что-то изменилось в Брэдене. Неизвестно, примкнул ли он к силам зла после того, как надел плащ, до какой степени он мог сдерживать злую волю плаща, но впервые за долгое время Брэден стал похож на того мальчика, которого знала Серафина, — того, который вечно кормил пса со своей тарелки и был готов по первому зову прийти на помощь друзьям. И эти изменения уж точно произошли без помощи черного плаща. Значит, где-то в глубине души Брэден оставался прежним, тем самым, которого она так любила.
Едва ужин закончился, мальчик с извинением встал из-за стола и пожелал всем спокойной ночи. Ему пожелали того же.
Серафина, вслед за ним покинувшая Банкетный зал и обогнувшая Зимний сад, была рада, что Гидеан идет рядом с хозяином. Но тут Брэден выпустил пса через боковую дверцу во двор и дальше пошел по дому один.
— Странно, — пробормотала Серафина, вместе с другом поднимаясь по ступеням главной лестницы на второй этаж.
Брэден зашел в свою комнату, и Серафина решила, что он ляжет спать. Но мальчик, встав на коленки, вытащил из-под кровати охапку уличной одежды. Эти вещи были сухие, значит, за черным плащом он ходил в чем-то другом. Но рубашка, и штаны, и сапоги были перепачканы грязью. Это говорило о том, он их уже надевал и после не почистил.
Брэден спешно переоделся и достал из-под кровати веревку.
— Ну вот, начинается, — проговорила Серафина, когда он полез в окно. Она следом за ним спустилась по веревке на террасу. — Опять за черным плащом?
Когда они шли через сады, из темноты выскочил Гидеан. Он подбежал к мальчику, и они вместе зашагали вовсе не к пруду, а к лесу. Серафина отлично знала этот путь. Как оказалось, и Брэден — тоже.
Он шел к могиле, в которой была похоронена Серафина.
Глава 25
Серафина двигалась через лес на некотором расстоянии от Брэдена, поскольку не знала, как ее присутствие может повлиять на его настроение. В ту первую ночь, когда она вернулась в Билтмор, Брэден впал в депрессию оттого, что она была рядом. Серафине совсем не хотелось доводить его до такого же состояния, поэтому она дала другу уйти далеко вперед.
Девочка в одиночку шла по темному кладбищу в надежде, что следует той же дорогой, что и Брэден. Она больше не слышала ни его, ни Гидеана. То ли они настолько далеко ушли, то ли с ними что-то случилось. Серафине вдруг стало ужасно одиноко.
Обходя могильные камни, она чувствовала, как болотная сырость липнет к коже десятками пиявок. Воздух дрожал от стрекота кузнечиков, пения цикад и жужжания разных насекомых. У самой земли, закручиваясь вокруг ног, стелились клочья тумана. Из почвы тянулись к ее босым ступням извивающиеся корни старых деревьев, а с искривленных ветвей свисали плети вьющихся растений.
Серафина уже не раз читала эпитафии на здешних могилах, выбитые большими печатными буквами, и у нее не было никакого желания читать их снова, но сегодня могильные камни словно ожили, и вокруг девочки зазвучали голоса мертвых.
— «Здесь кровь лежит, оставь ее лежать, не надо слез, нам лучше помолчать», — зашептал голос, но Серафина старалась не слушать и даже не смотреть в ту сторону.
«Темно и мягко наше ложе. Мы ждем тебя, иди к нам тоже», — бормотали сестры, лежащие в земле бок о бок.
Казалось, они зовут Серафину вернуться туда, откуда она с таким трудом вырвалась. Девочка торопливо прошла мимо расколотой статуи мужчины, а затем мимо шестидесяти шести крестов на могилах конфедератов и наконец вышла на открытое пространство — на поляну Ангела.
Брэден лежал на животе, распластавшись на ее могильном холме. Его левая нога была выпрямлена, а правая, в каркасе, полусогнута. Руки вскинуты к голове, и пальцы растопырены, словно он хватался за землю. Гидеан растянулся поблизости и, так же, как хозяин, не шевелился.
Серафина испуганно замерла. В первый миг ей показалось, что они оба мертвы, и у нее перехватило дыхание. Но тут Брэден повернул голову, и девочка вздохнула с облегчением.
Лицо у него было грустное, и глаза закрыты, но он был жив. Он пришел навестить свою подругу, хотел заснуть на ее могиле, прямо на земле. Его штаны и сапоги были покрыты слоями давно засохшей грязи. Значит, он пришел сюда не впервые. Он уже бывал здесь много-много раз. Почти каждую ночь он убегал тайком из дома не для того, чтобы надеть черный плащ. Он приходил сюда.
Серафина представила, как Брэден убегал по ночам из особняка, чтобы лечь спать на ее могиле, а родные думали, что он дома, в своей постели. Но однажды мистер Вандербильт обнаружил, что племянник пропал, собрал поисковую партию, обыскал весь лес и с ужасом нашел его здесь. Наверное, поэтому он с такой тревогой смотрел на племянника и предупреждал его о том, что двери в Билтморе заперты на все засовы.
Брэден дышал тяжело, его плечи медленно вздымались и опускались вместе со вдохами-выдохами. Серафина смотрела на него, и горло у нее перехватывало от
