— Но только не это! — воскликнул Вайса. — Больше никогда не надевай его. Это слишком опасно, особенно сейчас.
— Ни за что не надену, можешь мне поверить, — сказал Брэден. — Это было отвратительно. Я должен найти другой способ, свой собственный.
Вайса понимающе кивнул.
— Ты напугал меня, друг, — сказал он, подходя к Брэдену.
Мальчики по-приятельски пожали друг другу руки, как будто делали это не в первый раз, а потом быстро обнялись.
Серафина очень обрадовалась Вайсе, но ее удивили дружеские отношения между Вайсой и Брэденом. Они познакомились во время сражения с Юрайей и Ровеной, но так и не сблизились тогда. И было немного странно видеть, что ее друзья подружились между собой, когда ее не стало рядом.
Они были такие разные. Вайса — выше Брэдена, физически сильнее, с мускулистыми руками и ногами. Он всегда был человеком действия, резким и жестким. Брэден рядом с ним казался моложе; светловолосый, с тонкими чертами лица. Спокойный, вежливый, хорошо одетый мальчик из приличного дома. И рядом с ним — собака.
Вайса оглянулся на могилу. По его хмурому взгляду Серафина поняла: ему не нравится то, что сделали Брэден с Гидеаном:
— Сначала ты надел плащ, потом вот это…
— Я не понимаю, что делать дальше, Вайса, — сказал Брэден. — Чего мы ждем? Что должно случиться?
Но Вайса не ответил.
— Это все, что от нее осталось, — уныло произнес Брэден, указывая на тело в гробу.
— Ты знаешь, что это не так, — проговорил Вайса, упрямо стискивая челюсти.
— Но она лежит здесь с той ночи на лоджии. Сколько это может продолжаться?
— Это только ее человеческая оболочка, — возразил Вайса. — Пока Ангел ее охраняет, у нас остается надежда.
— Надежда на что? Где ее другие части? Куда она ушла?
— Вообще-то я здесь! — сообщила Серафина.
— Я видел ее, — сказал Вайса.
— Что? — Серафина изумленно вытаращила глаза на Вайсу. — Ты меня видел? Что ты несешь? Ничего ты меня не видел!
— Иногда она бродит здесь, возле могилы… — продолжил Вайса.
— Да, я здесь! Прямо сейчас!
— А она узнает тебя? — заинтересовался Брэден.
— Честно говоря, не знаю, — грустно ответил Вайса. — Она такая же дикая, как этот лес. Последний раз я хотел ее догнать, но она напала на меня.
Серафина нахмурилась. Они говорили не про душу, а про пантеру.
Брэден огорченно покачал головой:
— Я тоже вижу ее издали, но она не подходит ко мне…
— Ее цо-и расколото, — подтвердил Вайса.
— Я не понимаю, что это значит, — сказал Брэден.
— Ее тройка, троица, разорвана на три части, — как мог, попытался объяснить Вайса. — Ее а-да-нв-до пропала.
— Что означает это слово?
— Ее сердце, ее душа, — перевел Вайса.
Брэден снова покачал головой, не отрывая взгляда от тела Серафины:
— Мне так хочется сделать что-то для нее.
— Ты сделал все, что мог, — сказал Вайса.
— Но я не смог ее спасти…
— Это еще неизвестно, — возразил Вайса. — Еще много троп не пройдено многими ногами.
Брэден вскинул голову:
— О чем ты? Что-то происходит? Ты говорил с матерью Серафины?
— Нет, я сейчас не об этом, — грустно покачал головой Вайса. — Ее мать была убита горем, когда узнала о том, что случилось. После смерти Серафины она потеряла последнюю надежду.
— Но где она? — спросил Брэден.
— Все в этих лесах напоминало ей о Серафине: деревья, реки, скалы и небо; даже мы с тобой. Все надрывало ей сердце, поэтому она вместе с детенышами ушла в горы Смоки-Маунтинс искать таких, как мы с ней.
— Понимаю, — кивнул Брэден.
Серафина, затаив дыхание, слушала Вайсу. Ей было горько, что ее мать ушла так далеко, но в то же время девочка радовалась, что и она, и львята в безопасности.
«Смерть Серафины», — подумала девочка.
Так сказал Вайса. Они все так говорили. Ее смерть.
— Но ты не пошел с ними в Смоки-Маунтинс, — заметил Брэден, глядя на друга.
— Нет.
— Но почему?
Вайса уставился на Брэдена почти рассерженно.
— Потому же, почему ты отказался ехать лечиться в Нью-Йорк, когда дядя с тетей хотели тебя туда отправить. Тамошние доктора могли бы вылечить твою ногу.
— Ты прав, — согласился Брэден. — Но что ты имел в виду, когда говорил про множество троп и ног?
— На Билтмор надвигается беда, — сказал Вайса. — Я видел когтистое чудовище, обладающее кошмарной силой. Каждую ночь в лесу бушуют ураганы, реки выходят из берегов, смывая все на своем пути. Черные дыры растут. Обитатели Билтмора в опасности.
— Это она? — с неожиданной яростью спросил Брэден.
— Не знаю.
— Но ты видел ее потом?
— Нет, не видел с тех пор, как она ушла.
Серафина не поняла, о ком идет речь, но она видела, что Вайса говорит взволнованно и чуть ли не виновато.
— С тех пор, как ты ей помог, — с горечью поправил его Брэден. — И я, хоть убей, не понимаю, зачем ты это сделал.
— Когда я нашел ее в лесу, она истекала кровью. Не могла ни двигаться, ни говорить. Она умирала, Брэден.
— Знаю. Надо было тебе ее прикончить!
— Ты не понимаешь, — сказал Вайса. — Она мучилась не только от ран, полученных на лоджии. Я знаю, как выглядят раны от собачьих клыков и когтей пантеры. Ее добило что-то иное. Она лежала, сжавшись, под поваленным деревом, ее трясло от боли. Что-то жестоко покалечило ее, переломало кости, изорвало тело, обожгло. Я никогда не видел ничего подобного.
— Я не понимаю, — проговорил Брэден. Его глаза расширились от страха. — Это какое-то животное? Или жестокое проклятье? Что могло ее так искалечить?
— Не знаю, кто или что на нее напало, но смотреть на это было невыносимо, — ответил Вайса.
— Но она наш враг, Вайса. Почему ты не уничтожил ее, когда была возможность?
Вайса задумчиво опустил глаза. Он не знал, как лучше объяснить.
— Возможно, ты прав, и я совершил ужасную ошибку, — признался он. — Но когда я увидел ее, страдающую и умирающую, я вспомнил, как Юрайя убил мою сестру, и уже больше не мог думать ни о чем другом. Я не сумел спасти сестру. Я бился отчаянно, но мне не хватало ни силы, ни скорости, ни злости, чтобы ее защитить. А эту беспомощную, израненную девушку я спасти мог. Я давно научился сражаться, не испытывая жалости, но когда-то я был совсем другим. И мне всегда хотелось быть не только воином. Мать и бабушка учили меня, что иногда сражение можно выиграть, не вступая в схватку, но помогая и исцеляя. Бывает, что перед тобой лежит несколько троп, и приходится выбирать
