Единственное исключение представлял сам Пендергаст. Не то чтобы он был весел, но от него исходила какая-то беспокойная энергия, даже возбуждение. Гэвин смотрел, как специальный агент готовит себе какую-то до нелепости сложную выпивку: держа ложку поверх рюмки, он положил в нее кубик сахара и стал аккуратно поливать его водой. Когда сахарная вода капала на бледную жидкость в рюмке, там образовывалось молочного цвета облачко.
– Спасибо, что пришли. – Пендергаст убрал ложку и пригубил то, что образовалось в рюмке. – Насколько я понимаю, вы большую часть дня провели на берегу?
Гэвин кивнул, пробуя свой виски.
– Не очень приятное времяпрепровождение.
– Да уж.
Пендергаст уставился на мутноватую жидкость в рюмке:
– Сержант, я пригласил вас сюда, потому что вы оказали мне немалую помощь в Эксмуте. Вы выносили мое присутствие, много работали, отвечали на мои вопросы и добровольно рассказывали о разных вещах. Вы свозили меня на экскурсию по болотам, хотя у вас, несомненно, была возможность провести время поинтереснее. Я из собственного опыта знаю, что местные полицейские службы плохо выносят присутствие федеральных офицеров, особенно если те появляются, будучи, так сказать, на вольных хлебах. Но в вас я нашел дружелюбного, а не враждебного человека. Я это ценю. И поэтому я с вами первым хочу поделиться интересными новостями.
Гэвин кивнул, побуждая его продолжать и стараясь не покраснеть от похвалы. Тлеющие угли любопытства разгорелись в нем настоящим костром.
– Вы помните, как прошлым вечером я сказал вам, что единственное, что теперь остается, – это идентифицировать убийцу или убийц?
– Конечно помню. – Гэвин допил свой виски: порции, подававшиеся в «Штурманской рубке», славились своей мизерностью.
– Я уже осуществил эту идентификацию. Убийца был один, и я знаю, кто он.
– Вы… – начал было Гэвин, но замолчал.
Две мысли быстро промелькнули в его голове. Первая – об огромном облегчении. «Все почти закончилось, – сказал он себе. – Этот кошмар близится к концу». Вторая – о том, что Пендергаст подчеркнул: сержант Гэвин первый, кому он это сообщает. Он не пошел к Мурдоку. Это было интересно. Пендергаст знал, что Мурдок уходит в отставку; таким образом Пендергаст хотел помочь Гэвину с его собственными амбициями. Если использовать эту информацию надлежащим образом, то он получит очки в свою пользу и почти полную гарантию назначения шефом местной полиции.
Джо Данвуди, стоявший в двух шагах от них за барной стойкой, показал на пустой стакан Гэвина, и тот кивнул, чтобы наполнили.
– Я не только установил личность убийцы, – продолжал Пендергаст, слегка понизив голос, – но и раскрыл, вот прямо сегодня, место, где он прячется в глубине болот.
– Так чего мы ждем? – спросил Гэвин, готовясь слезть с табурета. «Забудь об этой чертовой выпивке», – подумал он. Служебное рвение вытеснило усталость. – Поехали.
Пендергаст отрицательно покачал головой:
– Ехать туда сейчас, в темноте, было бы неблагоразумно. Наш человек знает болота лучше, чем я, и, вероятно, лучше, чем вы. Если мы проявим неосторожность, то спугнем его, и он убежит. Нет, мы отправимся туда на рассвете, будем приближаться скрытно, чтобы захватить его врасплох. А арест, конечно, произведете вы.
Эта мысль порадовала Гэвина.
– А шеф? – спросил он, когда ему принесли вторую порцию. – Мы ведь ведем речь об убийце. Нам может понадобиться помощь.
«К тому же если мы ему не скажем, то он будет зол как тысяча чертей», – подумал он. Собирается Мурдок на пенсию или нет, но оказаться в его врагах Гэвину не хотелось бы.
– Боюсь, что шеф Мурдок будет только гирями у нас на руках. Но ваше предложение вполне разумно, и он должен присутствовать, хотя бы из соображений протокола. Почему бы вам не оповестить его по телефону, когда придете домой?
– Оповещу.
– Прекрасно. А теперь, если вы не возражаете, я удалюсь к себе. Нужно подготовиться к завтрашнему дню. Давайте встретимся завтра в полиции в пять утра.
– Мы будем на месте.
– Отлично. Тогда до утра.
С этими словами Пендергаст осушил свою рюмку, пожал руку Гэвину и, выскользнув из «Штурманской рубки», направился к лестнице и наверх в свой номер.
37
Человек медленно двигался через заросли солянки – всего лишь мимолетная тень посреди почти безлунной ночи. Хотя заповедник к западу от Эксмута был местом необитаемым и человек очень торопился, тем не менее он шагал почти беззвучно, только шелестела сухая трава да чавкала земля под его ногами, когда он пересекал очередную из множества отмелей.
Путь был долгий, полуторачасовой, но он ходил этим маршрутом много раз и привык к нему. Темнота ему не мешала, – напротив, он ее приветствовал.
На границе заповедника он остановился, чтобы перебросить поклажу с одного плеча на другое и оглядеться. Вода быстро уходила, и его глаза, привычные к темноте, видели, что отступающая вода открыла лабиринт заводей, отмелей, болотных островков и низких топей. Земля была погружена в настороженное молчание, хотя начинал задувать устойчивый ветер. Человек поспешил дальше, быстрее, чем прежде: ему нужно было успеть вернуться, пока не начался прилив, иначе вода не пустит его назад и ему придется остаться в этих пустошах.
В глубине болот высокая трава росла гуще, отчего больше напоминала джунгли, чем болото. Но человек и здесь знал дорогу. Он шел по почти незаметной тропинке, которую мог разглядеть только наметанный глаз. Он дал названия многим из многочисленных ориентиров, мимо которых проходил: приливная заводь неправильной формы носила имя Нефтяное пятно; сильно спутанный кустик солянки, засохший и мертвый, назывался Ураганом. Эти ориентиры помогали ему не заблудиться. Рядом с Ураганом он резко повернул налево, продолжая следовать по тайной, почти невидимой тропинке. Он почти добрался до места. Ветер, успевший набрать силу, нес на своих крыльях сухой треск мелких веточек.
Впереди во мраке трава стояла стеной, через которую ему пришлось продираться. И вдруг он вышел на небольшую полянку, менее пятидесяти метров в диаметре. Человек огляделся в слабом свете спрятавшейся за тучами луны. На полянке царил хаос. С одной стороны лежала огромная груда мусора, от которой отходил след отбросов: куриные и рыбные кости, пустые консервные банки, ботва репы. В центре полянки тлели угли. А по другую сторону от груды мусора стояла древняя брезентовая палатка, порванная и изгвазданная грязью и жиром. Вокруг были разбросаны всякие кухонные принадлежности и кое-какие припасы: сковородка, бутылки со свежей водой. За палаткой человек скорее ощущал, чем видел кучу экскрементов. По всем признакам, на стоянке совсем недавно кто-то был.
Человек снова огляделся и тихо позвал:
– Дункан! Дункан!
Несколько мгновений стояла тишина, а потом из высокой травы на противоположной стороне поляны появился другой человек. Джо привык к его виду, но все равно каждый раз тревожный холодок пробегал у него по коже. Человек был одет в тряпье: наверное, в десяток полуистлевших одежек, чье первоначальное назначение давно
