– И что же еще можно сделать?
– Развивать себя прежде всего. Поднимая уровень собственных излучений, можно влиять на окружающих и даже на само пространство. Некоторые способны очистить его уже одним своим присутствием. Нам же приходится попотеть, – усмехнулся он. – Сдерживать полчища темных тварей, что лезут с нижних слоев подпространства, и учиться проникать в верхние.
– Я не очень понимаю. Выходит, одержимым может оказаться не только одаренный, любой человек? И, получается, все дело в негативных эмоциях, а не в… демонах?
– Демонах? – как будто даже удивился Василий Семенович. – Вот что… – Он задумался, а потом продолжил: – Существуют разные классы и степени одержания. Можно быть одержимым идеей или страстью, став в конечном счете ее рабом, можно подпасть под влияние умершего нечистого человека, жаждущего вновь испытать недоступные ему земные удовольствия, но демон – это нечто куда более редкое и опасное. Такой подселенец способен полностью подчинить себе, навсегда завладеть телом, убить. Демонам чужды человеческая логика и милосердие. В случае подобного одержания можно столкнуться с особой жестокостью, жаждой крови и низменными животными потребностями. От человека там не остается уже ничего.
Я похолодела.
– А если он борется? Передумал?
– Не знал, что все настолько серьезно, – заглянув мне в глаза, сказал постовой. – Как давно?
Я опустила голову.
– Я не знаю. Давно. Возможно, порядка двух лет или около того. Он справлялся до сих пор.
– Темные нередко пробуют усилить себя одержанием, но, как правило, это не длится так долго, – пробормотал Василий Семенович. – Такое носительство буквально разлагает человека, разрушает тело, нервные центры. Некоторые даже утверждают, что здоровье не только не ухудшается, но улучшается, – он грустно усмехнулся. – Это большое заблуждение: внутренняя борьба и нервное напряжение дают эту кажущуюся бодрость. Лишь на время. Вторжение чужих токов неизменно вызывает поражение организма.
– Могли они найти баланс? Договориться?..
– Как знать, – протянул постовой задумчиво. – Периодическое ослабление одержания возможно, если демон дорожит жертвой, но две психические энергии все равно неспособны долго уживаться вместе.
– Как я могу помочь ему? – выдохнула неслышно.
– А ты уверена, что он желает этой помощи? – спросил он сурово. – Мне ведомо лишь одно средство – устремление к свету. Но передо мной стоишь ты, а не он.
– Не знаю… – совсем сникла я. Так давно не говорила с ним, да и не рассказывал он мне всей правды! – То есть лучше бы всего этого вообще не было? – спросила после паузы. – Сущности, твари из параллельного мира, демоны…
– Ты опять смотришь лишь в одну сторону, – тепло улыбнулся учитель. – Это эволюция, Оксана, процесс, который не зависит от нашего желания. И это развитие, шаг вперед. Темные, которые хотят обернуть его в свою пользу, и вынужденное противостояние с ними – лишь досадная помеха на пути. Перед людьми всегда стояла одна наиглавнейшая задача – творить, созидать из хаоса небытия и совершенствоваться. Просыпающиеся в людях способности открывают невероятные возможности. Если подойти к ним с умом и благими помыслами, конечно. Мир многогранен, и не все его грани одинаково хороши. Но наличие тени всегда указывает на то, что где-то светит солнце.
– И что это означает? – спросила я потерянно.
– Существуют и другие энергии, Оксана. Куда более высокого порядка. И мы пока затронули лишь ничтожную часть из них, – подмигнул он.
– Василий Семенович, почему же вы не научите остальных? В школе?
– Нас с Аркашей один пятачок земли не выдержит, – хмыкнул постовой. – А в школе не я устанавливаю порядки. Это его детище, и мы не вмешиваемся до поры до времени.
– Мы?
– Есть еще постовые, – кивнул он, – но нас немного. У кого-то и сила-то лишь недавно проснулась. Зона все, она сама выбирает, кто будет служить ей.
* * *Вопрос учителя не давал мне покоя, и я беспрерывно думала теперь о том, почему Волк в самом деле не пришел к нему, почему решил связаться с Валерией, доверился ей? Так ли хочет что-то менять, ведь он сознательно впустил в себя это существо…
Сны дали мне ответ. Возможно, не совсем тот, на который я рассчитывала, но исчерпывающий.
Монстра не было видно, как и мужчины. Только волк и черная лоснящаяся пантера, с упоением вгрызающаяся в его горло. Кровь стекала с ее пасти и крупными каплями падала на землю.
– Не надо! – кричала я и слышала в ответ рычание, больше похожее на безумный злорадный смех.
Картинка менялась. Загнанный, обессиленный волк, два очень крупных добермана по сторонам и снова она – Валерия в образе пантеры. Гладкая шерсть ее отливала серебром, совсем как любимые кожаные брюки. Псы надвигались, тесня раненого зверя к ровной отвесной каменной стене. Волк пригибался, щетинился и тряс головой. Он готов был сдаться. Казалось, он хочет сдаться, но из его горла вдруг раздавался страшный душераздирающий вой, и тело начинало меняться, оно буквально трещало по швам, выпуская на волю нечто совершенно иное…
– Нет, нет!!!
Я распахнула глаза и с ужасом уставилась в белый потолок. Потом прямо так, в пижаме, (да-да, Марья Петровна позаботилась и об этом), выскочила из комнаты и, к своему облегчению, нашла Василия Семеновича уже на крыльце.
– Рассвет наступает каждое утро, – сказал он тихо, даже не обернувшись.
– Не для всех, – откликнулась я. – Я должна помочь ему. Подскажите, я не знаю, что делать.
– Порой кажется, мы не можем ничего, но это не так. Даже если ты далеко, даже если у тебя связаны руки и заклеен рот – ты мыслишь, а мысль не скована границами сна и яви, расстояниями и даже временем. Мысль – есть энергия. Устремление – есть энергия. Мечта, облаченная в образ, – почти реальность. – Он повернулся и посмотрел на меня. – Если ты хочешь кому-то помочь – просто пошли ему эту помощь. Сегодня мы будем оттачивать концентрацию и ясность мышления. Переоденься и выходи в сад.
Я кивнула. Молча, сосредоточенно. И ушла обратно в дом. Медитации? Бесконечные тренировки и упражнения? Я готова, если это поможет Волку.
Не знаю, насколько верно я восприняла советы и указания учителя, но уже следующей ночью, едва увидев любимого во сне, я кинулась к нему и обняла. Волк ошарашенно замер, казалось, не веря в происходящее.
– Я так скучаю, – прошептала я, а наутро почувствовала себя странно наполненной и легкой одновременно.
Сконцентрироваться на учебе получалось с трудом, все мое существо рвалось к Волку, желало вновь увидеть его. И я увидела, стоило только моей голове коснуться подушки.
Волк сидел, прислонившись к темно-серой каменной стене, скрестив бледные пальцы и опустив голову. Совсем один в глухом мрачном месте, уставший и подавленный.
– Только не сдавайся, – сказала я. – Что бы она ни говорила – не верь.
Волк поднял
