– Это правда ты?
– Я, – улыбнулась и, подойдя, присела рядом. – И я что-нибудь обязательно придумаю, слышишь? Теперь я не одна. Все получится!
– Не одна? – эхом отозвался он и вдруг отстранился, взялся за голову, сдавливая ладонями виски.
– Нет, нет! – воскликнула я, перехватывая его руки. – Я учусь. Мне никто не нужен, кроме тебя.
Наклонившись, убрала прядь непослушных волос с его лица и дотронулась лбом до его лба.
– Моя Окси, – выдохнул он. – Как же ты попала сюда? Если, конечно, ты не плод моего воображения.
– Это я, я! – засмеялась облегченно. – И я не оставлю тебя в покое, вот уж не надейся.
Волк поднялся, сделал несколько шагов в сторону и тревожно огляделся.
– Что происходит? – заволновалась я, тоже вставая.
– Окси, я по-прежнему опасен, разве ты не видишь? Здесь, возможно, даже больше, чем где бы то ни было. Тебе лучше уйти.
Он произнес это и вдруг снова схватился за голову, сжал зубы и сдавленно рыкнул.
– Нет, – твердо сказала я и положила руки ему на плечи. – Посмотри на меня. Волк, ты сильнее этого. Здесь, там, где угодно. Ты, а не он.
– Нет, малыш, – горько усмехнулся любимый. – Я идиот, у которого не осталось сил бороться. Меня уже почти нет.
– Это неправда, – прошептала я и потянулась к нему, встала на цыпочки, обхватила шею руками. – Ты передо мной. Ты, а не он, – повторила убежденно. – Все получится.
Я прижалась к нему, стремясь поделиться своими теплом и уверенностью, и почувствовала жар и легкое давление в солнечном сплетении.
– Я люблю тебя, – выдохнула неслышно, и мои губы наконец нашли его.
Нас пронзил слабый импульс, холодком пробежав по позвоночнику и отворив в груди невидимую заслонку, из которой тут же вырвался целый поток щекочущей силы и устремился к тому единственному, кому предназначался.
– Глупая, – прошептал Волк, приподнимая меня над землей.
Я засмеялась и положила голову ему на плечо, чувствуя небольшую слабость и искристую, переполняющую меня радость.
– Где ты, Волк? Как тебе помочь?
Он замер, а потом резко отстранил меня.
– Не возвращайся. Не вздумай возвращаться! – выкрикнул грозно, и во взгляде его смешались тревога, отчаяние и решимость.
* * *Весь следующий день я ходила потерянная и задумчивая, даже Василий Семенович махнул на меня рукой, позволив ограничиться медитациями и лишь самыми простыми, уже освоенными упражнениями. И я была ему благодарна, ибо, помимо прочего, с самого утра ощущала странную сонливость и головокружение.
– Загонял ты девоньку, лица на ней нет, – посетовала Марья Петровна за обедом и с укором посмотрела на мужа.
Василий Семенович нахмурился и внимательнее ко мне пригляделся.
– Самоотверженность – это хорошо, – наконец сказал он, – но в любом деле важна целесообразность. Энергию нужно тратить с умом.
Вот как… Выходит, я перестаралась.
– Не ругайтесь, ему это было необходимо, – ответила я.
– Ладно. Вставай. Пока солнце не село, научу тебя еще кое-чему.
Я улыбнулась и последовала за учителем в его излюбленное для занятий место – в сад.
– Есть еще один источник силы, которым молодые одаренные совершенно напрасно пренебрегают, – сказал Василий Семенович и поднял лицо к небу. – Солнце, цветочная пыльца, деревья, сама земля – вся окружающая нас природа питает и наполняет силой, если уметь попросить и принять ее благодать.
Следующие два часа я подставляла лицо ветру, жмурилась в лучах яркого солнечного света, дышала в правильном ритме и была удивительно, по-настоящему счастлива. Я чувствовала, как откликается на мой зов пространство, наполняя безбрежной радостью, и физически ощущала, как вместе с ней вливается в меня энергия самой жизни.
Здесь, в безмятежном оплоте пожилого постового, я за недолгое время научилась тому, о существовании чего даже не подозревала. Постепенно, шаг за шагом, передо мной открывался иной путь в тонкий мир. Не серый и пугающий, а прекрасный и полный красок.
Однако единение с миром прервалось, стоило только вернуться в дом. Азарий, который все эти дни крутился где-то поблизости и ни разу не покидал владений постового, исчез, а сердце сдавила необъяснимая, глухая тревога.
Глава 18
Я ходила из стороны в сторону, не находя себе места.
– У вас не было гостей? Может, его напугала собака? – спросила я Марью Петровну и сама скривилась от нелепости этого предположения.
– Нет, дорогая. Сидел себе у окошка как обычно, тебя дожидался, а потом смотрю, и нет его нигде.
– Не сквозь землю же провалился! Да и не ушел бы он без предупреждения.
– Оксана, сядь, – приказал Василий Семенович. – Обуздай эмоции и подумай.
– Нет у меня ни единой мысли на этот счет! – воскликнула я, но все же села. – Не понимаю.
– Удивлен, что ты успела забыть, что твой кот – вовсе не кот.
– Это верно. Только что это меняет? Думаете… Он вернулся в школу?
– Он и так сохранял плотную форму поразительно долго, – кивнул учитель. – А покидать окрестности школы, будучи духом, насколько я понял, он не в состоянии. Полагаю, он истончился до такой степени, что его притянуло обратно.
– Да, наверное, – пробормотала я, поразмыслив. Только вот тревога не отпускала. – И что теперь делать? – спросила после паузы.
– Ложиться спать, – сказал учитель. – А завтра, раз уж ты так переживаешь, попробуем еще кое-что.
«Кое-чем» оказалась довольно сложная практика, позволяющая смотреть глазами животного. Уверенности в том, что Азария все еще можно отнести к животному, у нас не было, но попробовать мы взялись. Я успела изрядно вымотаться, осваивая новый навык, но результата не дождалась, а потом и вовсе что-то пошло не так. Не скажу точно, что именно произошло: заснула я, потеряла сознание или поддалась каким-то чарам, но прямо перед собой я увидела Валерию.
– А вот и ты, – растянула она губы в глумливой улыбке. – А я уже начала думать, что от этого недоделанного фамильяра не будет толка.
– Азарий? Не трогай его!
– Уже, дорогуша, уже. Знаешь, это, конечно, трогательно, но неужели многовековой грешник – единственный, чья судьба тебя заботит?
– Что тебе надо? – выдохнула я.
– Рассказать тебе, что будет, если попытаться испить одержимого? Ничего не выйдет. Демон проснется, завладеет телом и не позволит. А если действовать постепенно или резко прерывать процесс – выходят весьма забавные эксперименты.
– Не смей!
– А что ты сделаешь? – усмехнулась эта гадина. – Остановишь меня? – спросила она многозначительно и пропала.
Я пришла в себя от странного видения и тут же, тяжело дыша, обратилась к стоявшему неподалеку Василию Семеновичу:
– Машина, она в гараже?
– Мы успели не все, – ответил он.
– Я не могу ждать.
– Бороться с тьмой – значит ожесточаться. Это не выход. Тьму нужно рассеивать светом. Создавать противовес, и ей не останется места.
– Я не знаю, где взять этот свет. Значит, я не готова? Что мне делать?
– Ты еще откроешь его в себе, но уже не здесь. Иди.
– Спасибо, – шепнула я и побежала в свою комнатку собираться.
В действительности я чувствовала себя жутко растерянной и не представляла, как смогу помочь Волку. Я даже не была до конца уверена, что они все еще
