В деле Терри Мейтленда замурованным оказался Терри, только вместо кирпичей были анализы ДНК, а сам он был уже мертв. Да, имелись противоречивые доказательства, и это внушало тревогу, но теперь у них есть ДНК из Флинт-Сити и нет ДНК из Кэп-Сити. Есть отпечатки на книге из киоска в отеле, но отпечатки можно подделать. Это не так просто, как представляется в детективных сериалах, но вполне возможно.
А как же свидетели, Ральф? Трое учителей, которые знали его много лет.
Не бери в голову. Сосредоточься на ДНК. Веское доказательство. Самое убедительное из всех.
В том фильме Монтрезора изобличил черный кот, которого тот случайно замуровал вместе со своей жертвой. Кошачьи вопли привлекли внимание гостей. Наверное, это тоже была метафора: черный кот как голос совести самого убийцы. Но иногда сигара – это просто сигара, а кот – просто кот. Нет никаких оснований вновь и вновь вспоминать взгляд умирающего Терри или его заявление перед смертью. Как очень верно заметил Сэмюэлс, рядом с Терри была жена.
Ральф присел на верстак, чувствуя себя слишком усталым для человека, который всего лишь постриг траву на крошечной лужайке за домом. Его никак не отпускали картинки, мелькавшие в голове. Стоп-кадры последних секунд перед выстрелами. Перекошенное лицо блондинки-ведущей, когда та поняла, что у нее идет кровь – ранка скорее всего пустяковая, но для рейтинга самое то. Человек с обожженным лицом и татуированными руками. Мальчик с заячьей губой. Кусочки слюды на асфальте, искрящиеся причудливыми созвездиями. Желтая бретелька бюстгальтера, сползшая с плеча молодой девушки. Особенно бретелька. Как будто это была подсказка. Указание на что-то еще, что-то важное. Но иногда бретелька – это просто бретелька.
– И человек не может находиться в двух местах одновременно, – пробормотал он.
– Ральф? Ты что, разговариваешь сам с собой?
Он вздрогнул и поднял взгляд. В дверях стояла Дженни.
– Похоже на то. Больше здесь никого нет.
– Здесь есть я, – сказала она. – У тебя все хорошо?
– Нет, не все, – ответил он и рассказал ей о Фреде Питерсоне. Она заметно расстроилась.
– Господи, как же так? Если он не придет в себя, это конец всей семье.
– Семье конец в любом случае. – Ральф поднялся на ноги. – Чуть позже съезжу в участок, изучу ту бумажку. Обрывок меню или что там это такое.
– Но сначала марш в душ. От тебя пахнет травой и маслом.
Он улыбнулся и отдал честь.
– Есть, сэр!
Она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
– Ральф? Ты справишься, даже не сомневайся. Я знаю: ты обязательно справишься.
8Ральф не знал многих нюансов принудительного отпуска, поскольку никогда раньше с этим не сталкивался. Например, он не знал, разрешено ли ему вообще находиться в участке, поэтому поехал туда во второй половине дня, когда ежедневная деловая активность уже шла на спад и жизнь в управлении замирала. Когда он вошел в общий зал, там было практически пусто. Только Стефани Гулд, еще в штатском, заполняла отчеты на одном из старых компьютеров, которые городской совет давно обещал заменить, а Сэнди Макгилл за диспетчерским столом читала «Пипл». Шефа Геллера на месте не было.
– Привет, детектив, – сказала Стефани. – А что ты здесь делаешь? Ты же вроде на отдыхе.
– Да вот соскучился по работе.
– Могу тебя загрузить прямо сейчас, – предложила она, похлопав по стопке папок рядом с компьютером.
– Может быть, в другой раз.
– Мне очень жаль, что все так получилось. Нам всем очень жаль.
– Спасибо.
Он подошел к Сэнди и попросил ключ от хранилища вещественных доказательств. Она тут же выдала ему ключ, даже не оторвавшись от своего журнала. На стене у двери в тесную комнатушку, где хранились вещдоки, висела дощечка с листом и ручкой. У Ральфа мелькнула мысль плюнуть на правила и пройти так, но он все-таки записал на листке свое имя, дату и время – 15:30. Собственно, у него не было выбора. Гулд и Макгилл знают, что он приходил в управление, и знают зачем. Если кто-нибудь спросит, что он делал в хранилище вещдоков, он честно ответит как есть. Его же не отстранили от службы, а просто отправили в отпуск.
В крошечной комнате размером чуть больше стенного шкафа было жарко и душно. Флуоресцентные лампы мигали. Как и древние компьютеры, эти лампы давно нуждались в замене. Флинт-Сити, получавший дотации из федерального бюджета, обеспечивал полицейское управление необходимым оружием – и даже более того. Кому какое дело, что инфраструктура разваливается?
Если бы убийство Фрэнка Питерсона произошло в те времена, когда Ральф только начал служить в полиции, вещдоков по делу Мейтленда набралось бы на четыре больших коробки, если не на все шесть, но компьютерный век творит чудеса компрессии, и теперь все уместилось в две. Плюс ящик с инструментами из микроавтобуса. Стандартный набор молотков, гаечных ключей и отверток. Ни на одном инструменте, ни на самом ящике отпечатков Терри не было. Из чего Ральф сделал вывод, что этот ящик уже находился в микроавтобусе на момент угона, и Терри не стал проверять его содержимое, когда взял «эконолайн» для своих черных целей.
Одна из коробок с вещдоками была обозначена «МЕЙТЛЕНД, ДОМ». Вторая – «МИКРОАВТОБУС/“СУБАРУ”». Именно эта коробка и была нужна Ральфу. Он разрезал ленту. Теперь уже можно: Терри мертв.
После непродолжительных поисков Ральф выудил из коробки прозрачный полиэтиленовый пакетик с бумажным обрывком. Треугольный кусочек голубого листа. Сверху жирными черными буквами было написано: «ТОММИ И ТАП». На этом надпись обрывалась. В верхнем углу был нарисован пирог, от которого поднимался пар. Наверное, потому Ральф и решил, что это обрывок меню какого-то ресторана, хотя сам рисунок в памяти не отложился. Но засел в подсознании. Как там сказала Дженни в их сегодняшнем ночном разговоре? Я верю, что за каждой мыслью в моей голове стоит еще дюжина мыслей, о которых я даже не подозреваю. Если это правда, Ральф отдал бы немалые деньги, чтобы ухватить мысль, притаившуюся за желтой бретелькой. Потому что там явно скрывалась какая-то важная мысль, он был в этом почти уверен.
И еще в одном он был почти уверен: в том, как именно этот клочок бумаги оказался на полу под водительским сиденьем. Кто-то сунул меню под дворники всех машин, припаркованных в том квартале, где стоял угнанный микроавтобус. Водитель – может быть, парнишка, который угнал его первым, еще в Нью-Йорке, а может быть, следующий угонщик – просто сорвал листовку, поленившись поднять дворник, и не заметил, что под ним остался оборванный уголок. Потом, уже на ходу, заметил. Потянулся и вытащил, но не стал выкидывать за окно, а бросил на пол, себе под ноги. Возможно, он был человеком воспитанным, хоть и вором, и считал неприемлемым мусорить на дорогах.
