– Осторожно!
Я в самом деле волновался за них. Происходящее было дико и невероятно. Неосознанное сновидение, но в то же время и необычное. Черт-те что! Будто кто-то показывал мне фрагмент воспоминания, тщательно стертый из памяти. Зачем?..
Мама подняла окровавленное лицо. Красная струйка стекала со лба, пачкая волосы. Глаз нервно дергался. В салоне истошно рыдал маленький Антон. Мама посмотрела на него долгим внимательным взглядом и резко сдала назад, выводя машину из-под обломков. Не доверяя зеркалам, она перегнулась через спинку кресла и давила на газ что есть силы. Спешащие на помощь врачи прыснули в разные стороны, словно кегли, сбитые тяжелым шаром.
Прохрустев коробкой передач, машина взревела, бросаясь вперед. С каждой секундой набирая скорость, она мчалась, не разбирая дороги. Свет фар метался, когда машина подпрыгивала на кочках, разрезая темный мокрый лес желтыми клинками. Я построил траекторию движения и внутренне похолодел. Конечной точкой маршрута была толстая кряжистая береза. Мама и маленький Антон мчались к ней, а я был не в силах помешать этому.
В отчаянии я закричал, и мне показалось, что мама меня услышала. По крайней мере она повернула голову, глядя в мою сторону. Затуманенный взгляд блуждал, так что не могу поручиться, видела ли она меня. На изможденном лице застыло упрямое мстительное выражение, и я понял, что смертельный маршрут не случаен. Она видит дерево и едет к нему – в него! – намеренно!
За пару мгновений до столкновения я выбросил руку вперед в безнадежной попытке если не остановить, то хотя бы замедлить движение. И – о чудо! С ладони сорвался красный мячик, мой привычный маркер, дающий силу осознанного сновидения! К сожалению, ничего не изменилось, я по-прежнему не мог управлять реальностью. Зато мячик ударился в боковое стекло, и мама в испуге крутанула руль вправо. Только поэтому автомобиль не расплющило о дерево – ему лишь сильно примяло левый борт.
Больше всего досталось маме. Но куда сильнее я переживал о Светке, еще не рожденной Светке, чей мирок сейчас сотрясался от непостижимых ее маленькому разуму катаклизмов. Понимая, что сейчас ничем не смогу помочь, я, от волнения грызя ногти, дождался, пока подоспеют врачи и санитары. Старший бегал и орал сорванным голосом:
– Пацана! Пацана спасайте!
Дождь стекал по его волосам и бороде. Он напоминал мне молодого Степана Михайловича Лаберина. Вот как чудит порой подсознание. Надо будет рассказать старику, пусть объяснит это с точки зрения психоанализа.
С пацаном – то есть со мной – все было в порядке, и уже скоро дюжий санитар утащил его в госпиталь. Остальные бережно извлекли маму и уложили ее прямо на мокрую землю.
– Она не дышит! – склонившись над ней, заорал главврач. – Не дышит, черт возьми! В операционную, живо! Лариса, подготовьте все к кесареву! Бегом, бегом, бегом!
Перед тем как уйти, он вдруг посмотрел в мою сторону. Долго-долго сверлил меня взглядом, словно на самом деле видел. Но ведь этого не может быть, верно? Я обернулся и понял, что все это время мужчина смотрел на разрушенную машиной хозяйственную постройку. Я нервно хохотнул, а когда вновь посмотрел на главврача, тот уже торопился в госпиталь.
Я честно проводил их обратно, но на операцию оставаться не стал. Из сна вышел стандартно. Пробуждение далось легко, голова не болела, тревожность отсутствовала. Состояние, как говорится, удовлетворительное. Но легкое недоумение от произошедшего во сне осталось. Как же много мы еще не знаем о возможностях нашего мозга! Как много предстоит выяснить опытным путем! Пожалуй, пригляжусь к этой аномалии. Похоже, тут много пищи для размышлений.
Заметки на полях:
Спустя полгода, возвращаясь к этому случаю, могу сказать, что подобное и впрямь больше не повторялось. Этот отрезок превратился в самостоятельную сцену, которая отринула меня. Я могу просматривать ее, но не изменять.
Невероятно странно видеть сразу двоих себя – маленького и взрослого – со стороны.
Умозаключение напрашивается единственно верное, хотя оно мне страшно не нравится.
Первое: мама действительно видела меня, и я ее напугал.
Не думаю, что во сне мне может хоть что-то навредить, так что попытку задавить меня я всерьез не рассматриваю.
А вот второе… это касается маленького Антона. Маме не хватило духу использовать отвертку против ребенка.
Против собственного сына.
Поэтому она посадила маленького Антона на переднее сиденье.
Поэтому не пристегнула его.
Пишу это и чувствую себя ужасно, но мне кажется, что правда такова.
В детстве, которого я почти не помню, кусочки которого являются мне лишь во снах, мама пыталась меня убить.
Глава шестая. Коллективное сознательное
До места добрались лишь ближе к обеду. Институт и впрямь стоял посреди густого смешанного леса. Запах прелой листвы перемешивался с хвойными ароматами. Дышалось сладко, совершенно не так, как в городе. Неухоженные заросли обступали здание со всех сторон, тактично выжидая, когда эти мелкие людишки наконец исчезнут и они смогут вернуть свое. Лес никогда не воевал открыто и хорошо умел ждать.
По засыпанной щебнем дороге Настя проехала на парковку. Здесь стояли потрепанная служебная «буханка» и четыре иномарки. Все под табличкой «Места для сотрудников». Судя по всему, с пациентами у доктора Лаберина было не густо.
Гулкое эхо, поселившееся здесь, чувствовало себя привольно. Любые звуки казались громче, чем на самом деле. Даже гравий под ногами хрустел так, словно его перемалывали огромные великанские зубы. Девушки вошли в здание, и эхо последовало за ними. Скакало, отражаясь от стен. Лампы не зажигались, а естественного освещения явно не хватало, отчего внутри институт выглядел даже мрачнее, чем снаружи.
Через длинный коридор они вышли в фойе и уже тут угодили в совсем другой мир. Троецарствие хрома, стекла и пластика настолько выхолощенное, что даже воздух здесь пах стерильностью. Небольшое помещение напоминало декорации из фильмов про крупные международные компании. Удобные кресла, несколько тщательно подобранных журналов на стеклянном столике, нейтральные картины на бежевых стенах, мудреные дизайнерские скульптуры на стойке регистрации. Даже секретарь – не хмурая пенсионерка, а молоденькая девушка модельной внешности.
– Здравствуйте… – Света неуверенно протянула паспорт. – Я к Лаберину, на сонную терапию.
Регистратор, не глядя в документы, пощелкала мышкой.
– Это лишнее. Будний день, записей мало, – она вышла из-за стойки, длинноногая, официальная. – Пройдемте со мной.
Света повернулась к подруге и стиснула ее в объятиях так крепко, что Настя задушенно пискнула. Кулачки притворно замолотили Свету по спине.
– Ну хватит уже, хватит! Всю блузку мне соплями зальешь сейчас!
Света отстранилась, глядя на подругу предельно серьезно.
– Спасибо тебе еще раз. За все-все-все! Я рада, что ты у меня есть.
– Ах, графиня, пустое! – Настя, как всегда, прятала смущение за шуточками. – Ты, главное, помнишь, что ты должна сделать?!
– Навалять кошмарам и замутить с молодым красавцем врачом?
– Умничка! – Настя звонко чмокнула подругу в щеку. – Смотри не перепутай там!
Она стояла у
