Коул вновь смотрит на меня и поднимает бровь:
– Ты попала на факультет биоматематики в Кембридже?
Я киваю, перечитывая письмо и вспоминая, как была взволнована, когда получила его. Мы прожили в хижине всего несколько месяцев, когда я тайком подала заявку на участие в специальной программе для несовершеннолетних, надеясь произвести впечатление на папу. Я отправила им несколько своих кодов, и мне тут же предложили бесплатное обучение со стипендией. Папа сам учился в Кембридже, и мне казалось, что его это обрадует, но, когда он узнал об этом, мы поссорились.
«Ты еще слишком молода, а Кембридж слишком далеко», – сказал он. А потом пообещал меня научить намного большему, чем они. Помню, как заперлась в комнате и ревела от обиды. А потом появился Дакс, с его улыбкой и непринужденным обаянием, и я признала преимущества домашнего обучения.
Бросив письмо обратно в папку, я смотрю в окно, мы уже подъезжаем к горе.
– Папа не отпустил меня. Я только окончила школу-интернат, и, думаю, он хотел, чтобы мы подольше пробыли вместе.
– Школу-интернат?
– Да, – я киваю. – Школу Святой Люсии в Канаде. Там было ужасно. Все постоянно зависали в виртуальной реальности, поэтому у меня не было друзей. Хотя из-за этого у меня появлялось много времени, чтобы научиться программировать. А ты? Где ты учился?
Что-то мелькает на лице Коула – словно рушится какая-то стена.
– В военной академии.
Ну конечно. Мне следовало догадаться. Точность его движений и то, как внимательно он смотрит по сторонам, словно просчитывает угрозы, говорит о том, что он не новобранец. Большинство солдат «Картакса», которых я видела, больше полагается на свои модули и оружие, но Коул, похоже, обучался многие годы.
– А колледж? – Я показываю на письмо из Кембриджа. – Что ты собирался изучать, перед тем как наступил конец света?
Его глаза на мгновение подергиваются дымкой, и он ерзает на сиденье, словно ему неуютно.
– Не знаю. Никогда об этом не задумывался.
– Ну, были же хоть какие-то мысли?
– Не забивай себе этим голову, – покачав головой, отвечает Коул.
– Если ты не расскажешь мне, то я начну гадать. И пока в голову приходит лишь то, что ты собирался стать профессиональным клоуном.
Он вздыхает, сбрасывая скорость, чтобы войти в поворот.
– Искусство.
– О.
Точно. Я же видела его рисунки, но почему-то не подумала об этом. Трудно сопоставить образ военного с мальчиком, который мечтает рисовать.
– Почему искусство?
– Почему биоматематика? – с сарказмом спрашивает он.
Я закатываю глаза:
– Я просто пытаюсь получше узнать тебя. Мы проторчим в одной машине всю дорогу до Канады.
Он замечает пешеходную тропу, которая ведет к шахте, раньше меня и съезжает с гравийной дороги. Джип тормозит, и приборная панель темнеет. Коул открывает дверь, чтобы выйти, но замирает и поворачивается ко мне. Рукой он нервно перебирает ткань штанов, но при этом не выглядит взволнованным, просто от него исходит та энергия, которую я ощущала раньше, изменяющая напряжение и плотность воздуха. Он встречается со мной взглядом и смотрит так долго, что мне приходится бороться с желанием отвернуться.
И я понимаю, что впервые действительно вижу его самого, а не солдата «Картакса». Коул моложе, чем мне казалось, скорее всего, моего возраста. Его светло-голубые глаза блестят в утреннем свете. А на носу я замечаю несколько крошечных веснушек.
– Ты кодировщик, – наконец говорит он. – Благодаря каким генам человек становится художником?
Я поднимаю бровь. Это вопрос с подвохом. Большинство связей между поведением человека и его ДНК еще не исследовано. Мы знаем, какие гены заставляют крыс бояться орлов, и знаем, почему птицы улетают на юг зимой, но сложная человеческая природа все еще остается загадкой для науки.
– Нет никакого гена искусства, – говорю я. – Ну, или его еще никто не смог найти.
Коул кивает, и в его глазах мелькает боль.
– Именно поэтому я хотел стать художником.
И прежде чем я успеваю сказать ему что-то, он вылезает на улицу и закрывает за собой дверь, оставляя меня в джипе, где витают остатки аромата его лосьона для бритья.
Глава 12
Когда я наконец выхожу из машины, Коул вышагивает взад и вперед по дороге, подняв руку так, как я, когда пытаюсь поймать сигнал. Вокруг только скалы и чахлые редкие деревья, а тропинка, ведущая к шахте, настолько узкая, что по ней можно пройти только пешком.
– Мог бы и догадаться, – бормочет он. – Давай побыстрее все заберем.
– Что случилось?
– Я ослеп, вот что случилось. Я пытаюсь сканировать территорию, как только вылез из машины, но ничего не выходит. Думаю, по этой же причине мне приходили те странные показания, когда мы ехали. Что-то в этих горах вырубает мои модули.
– Как залежи полезных ископаемых?
– Нет, как сверхсекретное оборудование «Картакса», которое, видимо, установлено здесь. Скорее всего, Лаклан позаимствовал его, когда уходил от них.
– О. Звучит знакомо. Папа подключал что-то в шахтах, чтобы туда не залетали летучие мыши, какую-то ультразвуковую… установку…
– Это называется «Черный купол». – Коул стучит по задней двери джипа и, дождавшись, пока она с шипением откроется, что-то ищет там. – Он глушит все сигналы, создает мертвую зону.
– Ну, еще отпугивает летучих мышей.
– Отлично. Обязательно расскажу об этом ученым «Картакса».
Я смотрю на вход в шахту и вызываю свой коммуникатор. Здесь так много мест, где у меня не ловит связь, поэтому я и не заметила, что у шахт ее совсем нет. Я пытаюсь загрузить интерфейс сообщений в надежде, что Агнес мне что-то ответила, но перед глазами только крутится значок. Никаких звонков или сообщений. Единственное, что мне приходит на ум – Агнес как-то выяснила, что в крови Коула есть вакцина. Он сказал, что использовал пакеты для заморозки, чтобы сделать побольше льда для моей ледяной ванны, и они взрывались, а значит, вокруг разлетались кусочки кожи и капли крови. Может, она взяла несколько образцов и поехала в «Небеса»?
Коул вытаскивает из джипа рюкзак. Он бросает его мне, и я опасливо подхватываю его, сгибаясь от веса. Он из наноткани, гибкой, но пуленепробиваемой, с белыми рогами «Картакса» спереди.
Я поднимаю глаза.
– Что это?
– В нем аптечка, фильтр для воды и аварийный маячок. Ты должна носить его повсюду.
Я закатываю глаза, но надеваю рюкзак.
– А где мой пистолет?
– Ты его не получишь.
– Ты ведь шутишь, да? Я думала, мы напарники.
– Да, но ты все равно не получишь пистолет. Это слишком опасно. Позволь мне отвечать за безопасность.
– Вот дерьмо, – бормочу я, пристегивая набедренный ремень,
