Я выхожу следом за Леобеном из лифта и подхожу к столу, стоящему у шлюза. Рядом с ним по стойке смирно вытянулся охранник в зеркальных очках и черной униформе с золотыми рогами «Картакса» на груди.
Леобен слегка ухмыляется охраннику.
– Мы гости доктора Крика и следуем к забронированным комнатам. Приоритет альфа, код тринадцать. – Он бросает на меня взгляд. – Это означает, что мы ВИП-персоны.
Охранник кивает:
– Да, сэр. Ваша заявка получена и одобрена, но мне нужно просканировать ваши личные вещи и оружие.
Пока Леобен снимает кобру, охранник поворачивается ко мне.
– В «Мойку и обдув» не допускаются взрывчатые вещества, мэм. Вы должны положить ваши вещи в вакуумный шлюз.
– У меня нет взрывчатки, – сжимая ремни рюкзака, говорю я.
В нем генкит и папины папки с документами, и мне совершенно не хочется потерять что-то из этого.
– Сканеры в лифте обнаружили, что у вас с собой генкит, мэм, – объясняет охранник. – Согласно коду тринадцать вы можете оставить его в своем распоряжении, но его не разрешено проносить через воздушные шлюзы. Если он взорвется во время обработки, то стекло шлюза разрушится, потому что оно очень чувствительно к давлению, и все гражданские уровни окажутся заблокированы.
Я пристально смотрю на него. Генкит сложно взорвать. В него вшит определенный алгоритм самоуничтожения, чтобы не допустить попадания к посторонним людям, но даже в этом случае требуется приложить немало усилий, чтобы и правда его взорвать. От большинства моделей просто потянется черный дымок. Придется запустить на нем вредоносный код, чтобы такой генкит, как у меня, воспламенился и взорвался.
Я подумываю объяснить это охраннику, но Леобен поворачивается ко мне и качает головой.
– Просто отдай им его, Агатта. Тебе обязательно его вернут.
Он кладет свою кобуру на прилавок, а следом опускает туда пистолет из-за пояса и нож, который достал из сапога. Засунув руки в карманы, он достает пачку жвачки, зажигалку и кусок проволоки, которую, как мне кажется, он использует вместо удавки.
Если охранник удивлен, то никак этого не показывает, а молча перекладывает арсенал Леобена в пластиковый лоток и заталкивает его в отверстие за стальным люком в стене. Я неохотно передаю ему свой рюкзак, и он отправляет его следом, а затем достает из кармана черную сканирующую палочку.
– Проверка панелей.
Леобен вытягивает руку. Пять черных лей-линий змеятся из его панели, переплетаясь с татуировками. Охранник проводит сканером по предплечью Леобена, и на рукоятке загорается зеленый индикатор.
– Все чисто. Ваша панель, мэм.
Я протягиваю перевязанную руку.
– Она была повреждена и теперь не функционирует. Мне нужно ее заменить.
Охранник проводит сканером по моей руке, а затем и второй раз.
– Похоже, она восстановится в самое ближайшее время.
На рукоятке загорается зеленый светодиод, и охранник отступает. Он проводит рукой по сенсору на стене, после чего шлюз открывается.
– Все чисто. Добро пожаловать в «Хоумстэйк».
– Что… что значит чисто? – спрашиваю я, уставившись на свою руку.
– Это значит «заткнись и заходи».
Леобен хватает меня за руку и ведет к шлюзу. В этой крошечной комнатушке достаточно места для нас двоих. В ней металлическая решетка на полу и огромное вентиляционное отверстие в потолке. Дверь закрывается, и теперь нас освещают только тусклые огоньки, встроенные в пол.
– Что означал тот зеленый индикатор? – спрашиваю я.
– Что твой отец нашел способ обмануть наши системы и пропустить нестандартные технологии.
– О, – выдыхаю я. – Понятно.
– Какой коммуникатор у тебя стоит?
– Базовая модель, К-40 лайн. Он почти ни к чему не подключается.
– Зато его легко настроить, – говорит Леобен. – Он мог установить в него зеркало.
Я перевожу взгляд на него.
– Ты умеешь кодировать?
Он закатывает глаза.
– Думаешь, я просто солдат с симпатичной мордашкой? Я ни черта не понимаю в кодах ДНК, зато довольно неплохо разбираюсь в панелях и модулях.
Я поднимаю одну бровь:
– Тогда ты должен знать, что ни одно зеркало не будет работать на К-40, поэтому в нем можно использовать лишь отраженный сигнал.
– Ах, – говорит он, откинув голову назад. – Конечно, это же старая школа. Как мило.
Он смотрит вниз и встречается со мной взглядом. На секунду его выражение лица смягчается, но затем Леобен отводит глаза.
С потолка доносится механический голос:
– Начинается цикл воздушной очистки.
В вентиляционном отверстии над нами раскрываются створки, и ледяной воздух обрушивается на нас с такой силой, что меня прижимает к стене. Я зажмуриваюсь и закрываю лицо руками, ожидая, наверное, целую вечность, пока вентиляционное отверстие закроется.
Комнату вновь заполняет голос:
– Воздух очищен. Вирусных частиц не обнаружено.
– М-мог бы предупредить меня, – с трудом выговариваю я из-за стучащих от холода зубов.
Леобен пожимает плечами:
– Тогда было бы не так весело.
Обхватив себя руками, я свирепо смотрю на него, когда стена рядом с нами отъезжает в сторону. За ней оказывается длинный шестиугольный коридор, в конце которого виднеется еще одна круглая дверь. Стены коридора из гладкого бетона, но усеяны крошеными распрыскивателями, на полу еще одна металлическая решетка, а в воздухе стоит резкий запах дезинфицирующего средства, от которого слезятся глаза.
– Пожалуйста, пройдите во второй шлюз.
Желудок сжимается.
– Предполагаю, это та часть, которую здесь называют «мойкой».
– Ты права, – подтверждает Леобен и подталкивает меня вперед.
Дверь с шипением захлопывается за нами, обдав напоследок холодным воздухом, а решетка под ногами начинает дрожать.
– Не хочешь меня ни о чем предупредить? – спрашиваю я.
Леобен смотрит на меня с улыбкой на лице.
– К этому не нужно готовиться, Агатта. Но, возможно, тебе стоит закрыть глаза.
Я следую его совету. И тут же слышу гул, который становится все громче, пока от него не содрогается весь коридор. Тысячи крошечных струй ледяной жидкости бьют по моему телу, а воздух наполняется резким ароматом ванили. Я задерживаю дыхание, но в рот попадает немного этой горькой жидкости, поэтому закрываю лицо руками и начинаю кашлять. Через несколько секунд гул прекращается, и я втягиваю воздух, ощущая, как жжет от него мои пазухи.
– Пожалуйста, не открывайте глаза. Второй этап почти завершен.
– Почти завершен? – шиплю я и, открыв глаза, вижу, как к нам несется воздушный вихрь.
Он напоминает горизонтальный смерч, такой сильный, что я еле удерживаюсь на ногах, поэтому Леобену приходится схватить меня за руку, чтобы удержать в вертикальном положении. Еще несколько секунд мокрые волосы бьют меня по лицу и попадают в рот. А затем над нами что-то щелкает, и ураган исчезает так же внезапно, как и появился. Третья и последняя стальная дверь открывается с шипением.
– Спасибо, – произносит механический голос. – Добро пожаловать в «Хоумстэйк».
– Теперь я понимаю, почему Дакс жаловался на воздушные шлюзы, – говорю я.
Леобен усмехается и
