Экран телесуфлера загорается ярче, и на нем мигает речь, которую я пообещала озвучить. Ложь, по которой меня запомнят.
Я делаю глубокий вдох и смотрю на стену черных линз, а затем произношу текст, который люди «Небес» подготовили для меня.
Мне недолго придется жить с этим.
Глава 33
Как только свет в моем куполе тускнеет, я выскакиваю через эластичное отверстие и натыкаюсь на робота-видеооператора, и тот летит на бетон. Купол Дакса рядом с моим. Его рука высовывается из отверстия, но я запихиваю его обратно, залезаю следом и прижимаю его к стене.
Уставившись на меня, он оступается и ударяется головой об объектив изогнутого купола. Полированное черное стекло мгновенно разлетается на осколки. По его лбу расползается полоса крови. Он прикасается к ней и в шоке смотрит на меня.
– Какого черта, принцесса?
– Какого черта? – практически рыча, повторяю я. – Что, черт возьми, это было, Дакс? Вы все лгали.
– Эй, эй, – говорит он и хватает меня за запястья, отдирая их от своей рубашки. – Мне пришлось. Новак и «Картакс» согласились, что вакцине нужно новое лицо.
– У нее есть лицо папы, – отдергивая руки, говорю я. – Это его код, его наследие. Ты не можешь приписать себе то, чего даже не понимаешь.
– Имя твоего отца запятнано. – Нахмурившись, Дакс вытирает кровь со лба. – Он облажался с гриппом, потом превратился в затворника. Вакцине нужно новое лицо, кто-то более привлекательный, чем он.
– Более привлекательный? Такой, как парень, который спас бедных людей в «Хоумстэйке»? А ведь это ты чуть не убил их, Дакс. Как ты можешь об этом врать?
– Мне пришлось это сделать. – Его голос звучит резче. – Думаешь, мне нравится приписывать себе заслуги Лаклана? Весь остаток жизни меня станут прославлять за то, чего я не совершал. И я солгал об этом только потому, что это нужно людям, потому, что руководство «Картакса» и Новак попросили меня об этом. Чтобы тебе не пришлось этого делать.
– И при этом не оставил мне выбора. Мне пришлось стоять и соглашаться с вами. Ты заставил меня уничтожить папино наследие на глазах у всего мира.
– Какое тебе дело до его наследия? – Дакс выглядит сбитым с толку. – Как ты можешь переживать о нем, когда написанный им код убьет тебя через несколько часов?
Слова врезаются в меня словно нож. Я смотрю на Дакса, не в силах выразить боль, которая сжигает изнутри. В глубине души я понимаю, что злюсь на папу и отыгрываюсь на Даксе. Понимаю, что набрасываюсь на него, потому что меня пугает предстоящая процедура.
Но это еще не все, ведь он прав. Я умру сегодня ночью. Но на лице Дакса нет и намека на сожаление.
– Тебе все равно, – выдыхаю я и отступаю. – Ты никогда и не заботился обо мне, не так ли? Все сплошная ложь. Ты флиртовал со мной, потому что я его дочь. А ты бы сделал что угодно, чтобы приблизиться к нему.
– Это неправда…
– Конечно, правда. Вот почему ты никогда не пытался связаться со мной. Два года я прожила в одиночестве, не услышав от тебя ни слова. А ты бы мог найти способ позвонить мне и сказать правду.
– Твой отец не позволял мне этого, принцесса.
– Не смей меня так называть! Не смей называть меня так после того, что ты сделал!
– А что я сделал? – сверкая глазами, спрашивает Дакс. – Не я оставил тебя, и не я зашифровал вакцину так, что получить ключ можно, только забрав твою жизнь. Не я проводил эксперименты на детях, пока моя дочь росла в интернате. Ты злишься не на меня, Катарина, а на своего отца. И не надо срываться на мне за то, что ты ненавидишь свою ДНК.
У меня перехватывает дыхание. Я отступаю назад и натыкаюсь на стену из камер. Купол сжимается вокруг меня, и кажется, что нечем дышать. Мне нужно убраться подальше отсюда. Я поворачиваюсь и пробираюсь через эластичный проход, оставляя Дакса и не оборачиваясь, когда он выкрикивает мое имя.
Я не собираюсь возвращаться. Мне все равно куда идти, главное, убраться подальше от него. Я бегу мимо выстроившихся в ряд куполов VR и рабочих. Слезы застилают глаза. Завернув за угол, я натыкаюсь на стену.
Только это не стена, хотя очень на нее похоже.
– Эй, Агатта? – успокаивающим голосом зовет Леобен. – Я искал Дакса. Ты в порядке?
От упоминания имени Дакса мне хочется наброситься на Леобена, но когда я поднимаю голову, то встречаюсь с его обеспокоенным взглядом и понимаю, что уже не в силах сдерживаться.
– Коул, – шепчу я, и мой голос срывается. – Пожалуйста, Леобен, мне нужно найти Коула.
Леобен смотрит на меня сверху вниз, а затем кивает и, взяв меня за руку, ведет по коридору на улицу. Мы пересекаем парк, и он заводит меня в отель со сломанной неоновой вывеской и слабоосвещенными коридорами, в которых пахнет травкой.
– Он наверху, в сорок восьмой комнате, – указывая на лестницу, говорит он. – Я пришлю кого-нибудь за тобой, когда мы все подготовим для расшифровки.
– С-спасибо, – благодарю я и начинаю подниматься, а он уходит, не сказав ни слова.
Дойдя до комнаты Коула, я хватаюсь за ручку и, не стуча, толкаю дверь. Мне не хочется, чтобы Коул видел меня в таком состоянии – сдерживающей слезы, тяжело вздыхающей, еле стоящей на ногах, – но он так нужен мне сейчас, что не хочется ждать больше.
Дверь распахивается, и я оказываюсь в крошечной комнате с заколоченным окном. Коул все еще в одежде, переливающейся серебром, сидит на краю металлической кровати. Его голова опущена, а в руках раскрытый скетчбук, который он роняет, как только видит меня. Он встает. Сердце начинает колотиться так, словно я поднялась по лестнице бегом, но хватает одного взгляда на скетчбук, как оно тут же пропускает удар.
– Что случилось? – Совершив два едва заметных шага, Коул оказывается рядом со мной. – Кэт, ты вся дрожишь. Что случилось? Кто тебя обидел?
Я бросаю взгляд на скетчбук, а затем возвращаюсь к Коулу, и меня начинают охватывать сомнения. Он смотрел на ее рисунки. На Цзюнь Бэй. Он все еще не отпустил ее, а я Дакса, судя по тому, как меня задели его слова.
Но чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне это нравится. Мы с Коулом сломлены, но, возможно, сломлены одинаково. Наши сердца раскололись по одной оси, как две половинки одного целого. Нас двоих оставили близкие люди, которые даже ни разу не