В ту ночь в их сердцах что-то пробудилось. Увидев, как Скатис забрал девушку, когда они только что танцевали, и зная, даже когда не хотели об этом думать, что она сейчас переживает… Это жестокое пробуждение, и они топили свое горе друг в друге – своими губами, руками и голодом. Мазал была ненамного старше Азарин. Лишь некоторые девушки в городе избежали внимания богов. Почти всем было суждено преодолеть этот путь в цитадель и провести там год, который не оставит следа в их памяти. Все знали, что это лишь вопрос времени, так что минуты обрели новое значение.
Азарин почти не помнила последующие дни, но ночи… О, ночи. Встречаясь в речной пещере, они беспощадно тренировались, да так, что остальные воины невольно останавливались, чтобы понаблюдать за парой. Они смыкались в смертельном страстном танце и двигались на равных, ее скорость противостояла его силе. Никто в городе не смог бы их одолеть. После спарринга Эрил-Фейн провожал Азарин домой, вот только они не оказывались там раньше первых лучей солнца. Они знали все потаенные местечки, где могли остаться вдвоем, чтобы целоваться, прикасаться, сжимать, дышать, тонуть, а еще жить и сгорать.
Через пару месяцев они поженились. Как и в случае с браслетом, Эрил-Фейн собственноручно изготовил ей кольцо. На свое крошечное жалованье подмастерья снял им квартиру над пекарней – в Ветропаде, куда ливнем падали божьи сливы. Они источали приторно-сладкое напоминание, всегда царившее в воздухе. Даже если никогда не поднимать взгляда, ты все равно не сможешь улизнуть от знания, что там парит цитадель. Но квартира стоила немного, а они были юными и бедными. Эрил-Фейн поднял Азарин на руки и понес по лестнице. Девушка была высокой и сильной, но он поднял ее легко, как шелк и воздух. Затем захлопнул за ними дверь и направился прямиком к кровати. Они так долго этого ждали. Разумеется, они ждали, но с каждой ночью это было все сложнее. Они были друг для друга как спичка и фитиль. Стоило прикоснуться, как они загорались.
Двумя днями ранее, ощущая ласки его пламенных губ на своей шее, Азарин закрыла глаза и сказала:
– Я не хочу быть девственницей, когда он меня заберет.
– Я не позволю тебя забрать, – ответил Эрил-Фейн, обхватывая ее крепче и напрягаясь всем телом.
Но они знали, что случалось с теми, кто пытался воспрепятствовать визиту Скатиса: Разалас перегрызал отцам глотки, а мужей поднимал в небо и отпускал. Вмешиваться не стоило; женщин вернут, и ни одна из них не желала гибели своего мужа. Тем не менее, когда доходило до дела, некоторые просто не могли остаться безучастными, и Азарин беспокоилась за реакцию Эрил-Фейна. Ведь они рисковали не только собой. Если кто-то из них покажет свои боевые навыки, это выдаст тизерканцев, которые пока не были готовы защищаться, не говоря уже о полномасштабном восстании. В любом случае все будет напрасно. Скатис никогда не спускался со своего монстра и носил вторую кожу из ультратонкого мезартиума под своим одеянием. Ему нельзя было причинить вреда. Азарин уговаривала Эрил-Фейна поклясться, что он не умрет из-за нее, но он отказался дать эту клятву.
А вот в вопросе ее девственности они легко пришли к согласию. Дав обеты, Эрил-Фейн с Азарин отправились домой, пропустив праздничную вечеринку в их честь. Они были юными и пылающими и жили под ужасной тенью. Нельзя было терять ни мгновения.
На протяжении пяти дней они нанизывали минуты, как бусины, – каждая из них сокровище, драгоценное и сверкающее.
На шестой день прибыл Скатис. Приземление Разаласа сотрясло улицу. Азарин с Эрил-Фейном возвращались домой с рынка, держась за руки и озаряя друг друга тайной улыбкой любовников. Для бога чудищ они были неотразимы: прекрасные, молодые и полные нежности. Такому монстру пара показалась десертом. Эрил-Фейн спрятал Азарин у себя за спиной. В ней зародился ужас. Разалас прыгнул. Выглядел он пугающе: крылатое уродливое существо, череп оголился от гниющей плоти. Металлический череп, металлическая плоть, а вместо глаз – пустые глазницы, горящие инфернальным огнем. Он налетел на них, врезаясь в Эрил-Фейна. Азарин откатилась на спину и лежала на потрескавшихся лазуритовых камнях, когда крупные когти Разаласа сомкнулись на плечах ее мужа.
И подняли его в небо.
Она наблюдала, как он удаляется, извиваясь в лапах чудовища. Все произошло так быстро. Это она осталась внизу. Азарин не была к этому готова. Иногда забирали и мужчин, но значительно реже, чем женщин. Девушка могла только лежать на месте и с трудом втягивать воздух, пока кто-то не помог ей подняться и не проводил домой к семье.
Ей казалось, что она пролежала там, с трудом втягивая воздух, следующие два года. Они превратились в такое пятно из тоски и боли, что когда Скатис наконец забрал ее, она радовалась – концу ожидания, тому, что скоро узнает судьбу своего мужа.
Он был жив. Но уже не являлся ее мужем, ни тогда, ни после. Эрил-Фейн стал сломанной игрушкой Изагол. Он не мог прикасаться к Азарин или любить ее. Не мог даже плакать. Азарин никогда не переставала его любить, хотя и пыталась в худшие времена. Такра тому свидетель, как же она старалась!
И вот где они сейчас, уже не те молодые, прекрасные создания? С того дня, как Скатис забрал его, прошло восемнадцать лет, но казалось, что они потеряли целую жизнь. Теперь же, за последние несколько дней, он и плакал, и держал ее за руку, и Азарин впервые почувствовала, что Эрил-Фейн меняется. Ощутила первый хрупкий росток исцеления. Но вдруг она видела только то, что отчаянно желала увидеть? Пока она наблюдала за ним и размышляла, вокруг них очертила круг большая тень. Азарин испуганно посмотрела вверх и увидела парящего белого орла. Ее охватила необъяснимая дрожь. Она не верила в предзнаменования и не имела разумных причин, чтобы бояться птицы. Но на мгновение ей показалось, будто судьба
