– Не думаю, что станет хуже, чем сейчас, – заметила я. – В любом случае, если компоненты зелья выведутся, можно будет пригласить целителя и отправить Гастона домой. И поставить на него сигнализацию. А то лезет, куда не просят.
– Сигнализацию я могу.
Бернар заметно оживился. То ли желал показать свои знания во всей красе, то ли пытался меня отвлечь от щекотливого вопроса с антидотом. Но я от маркиза отстану, только когда он сварит нужное. Или выяснится, что это он делать тоже не умеет.
– Замечательно, – воодушевленно сказала я. – Вот как напоим Гастона антидотом и выставим из дома, так сразу и поставите. Приступим?
Тяжелый вздох Бернара меня поначалу испугал, поскольку я решила, что после него последует признание в неумении сварить любое зелье, поскольку до сих пор он был лишь пассивным наблюдателем. Но нет, маркиз прошел к набору «Юный алхимик», который я утром старательно расставила у себя в комнате, и начал придирчиво изучать все, что там было.
– Не хватает нескольких ингредиентов, – наконец сказал он.
– А заменить чем-нибудь? Или обойтись? – предложила я. – Нам всего-навсего нужно вывести любовное зелье, а не ликвидировать последствия серьезного отравления. Что-нибудь попроще, без восстанавливания утраченных функций.
Бернар задумался. Я умоляюще на него посмотрела и, чтобы подтолкнуть хоть немного в нужном направлении, добавила:
– Иначе я в своей комнате буду сидеть, пока из него дурь не выйдет. Придется вам в одиночку с ним разбираться. С ним и с папой, который положил глаз на инору Маруа.
Бернар вздрогнул и с укором на меня посмотрел. Наверное, папа уже успел ему признаться в чувствах, но настоящий мужчина не станет распространяться о чужих слабостях, поэтому маркиз только вздохнул и сказал:
– У него и собственной дури достаточно, а она, увы, не выйдет, сколько бы в него антидота ни вливали. Ладно, попробую что-то скомбинировать.
Вот теперь точно было понятно, что маркиз получил нужное образование: руки его двигались с такой скоростью, что мне не всегда было понятно, что же он делает. Он смешивал, нагревал, остужал, что-то добавлял по капле или подсыпал по крупинке. Что он там бормотал себе под нос: заклинания или ругательства, мне было не слышно. Но в целом выглядел Бернар как настоящий дипломированный маг и был очень красив в этой занятости делом. Очень нужным делом, для нашего общего блага. Наконец, он убавил огонек в спиртовке до самого маленького и сказал:
– Теперь выпарится, и все, можно использовать.
– Чему там выпариваться? – восхитилась я. – Там едва наберется чайная ложка. Давайте в пустой флакон перельем и так и добавим. Все равно выпаривается жидкость, а Гастон нас уже заждался.
– Положено, – неуверенно ответил Бернар, – по технологии.
– Какая технология? У вас фактически авторская разработка, – льстиво сказала я. – Бернар, вы такой умный. Сделать на таком несерьезном оборудовании нужное зелье, это не каждый сможет.
– Да там ничего особенного, – скромно сказал маркиз, но в улыбке расплылся и несколько приосанился. – Думаю, любой дипломированный маг с этим бы справился.
– С недостающими ингредиентами?
– Пока непонятно, как их отсутствие повлияет. Зелье-то точно должно выйти…
К тому времени, как в дверь постучала Марта с напоминанием о чае в гостиной, спиртовку погасили, а частично выпаренный антидот перелили во флакончик, Бернар был полностью убежден в собственной гениальности. Практически от нее раздувался. Смотреть на это было забавно. Уверена, в следующий раз, когда потребуется что-то сварить, он не будет столь долго отнекиваться, а приступит сразу.
– Шанталь, вы так долго! Я уже думал, что умру здесь один, несчастный, никому не нужный, – встретил нас упреками Гастон. – Что вы так долго делали, если даже не переоделись?
Надо же, какой наблюдательный. Ладно, в меня он влюблен, но ведь инору Маруа демонстративно не замечает. Хотя Бернар мог бы, конечно, сменить один морок на другой – времени это не требует, в отличие от настоящей смены одежды.
– Гастон, неужели ты подумал, что о тебе забыли? – заворковала я. – Какой ужас! Нет, конечно, мы думали постоянно только о тебе.
– Особенно инора Маруа? – сварливо сказал Гастон.
Да, не нравилась ему моя компаньонка, и это после того, как «она» столько сил приложила, чтобы избавить его от последствий зелья. Правда, Гастон этого не знает, но оно и к лучшему: у настоящей иноры Маруа таких знаний быть не должно.
Все же я осуждающе покачала головой:
– Гастон, как не стыдно. Инора Маруа так о тебе заботится, все думает, как помочь, – на этих словах я вылила содержимое бутылька в чашку Гастона. Действие прошло незамеченным со стороны жертвы, которой я эту чашку и протянула: – Пейте же и успокаивайтесь. Никто о тебе плохо не говорит и не думает.
Потом я налила чай компаньонке и себе и удобно устроилась в кресле. Гастон пить не торопился, напротив – почему-то задумчиво смотрел в чашку. Может, ему запах не понравился? У зелья он был довольно неприятный, хоть и слабый.
– Тебе не нравится наш чай? – огорченно сказала я. – Я просила Марту заварить самый лучший.
– Нет, нет, – торопливо сказал Гастон и в доказательство своих слов начал пить. – Просто я задумался о тебе, обо мне, о нас… Вот ты сказала, что инора Маруа обо мне беспокоится. – Тут он посмотрел на упомянутую особу и почему-то замолчал. Молчал он не долго, почти сразу выдал: – Инора Маруа, вы такая добрая, такая красивая. Как это я раньше не замечал?
Мне не понравились не столько его слова, сколько тон, которым они были произнесены.
– А я? – спросила, внутренне ожидая очередной пакости от судьбы.
– Шанталь, с тобой инора Маруа сравниться не может, – почти успокоил меня Гастон. – Ты – это ты, но инора Маруа тоже удивительная. Можно я буду звать ее Клодетт, как и ты?
– Нельзя, – твердо сказала моя «компаньонка». – Это слишком фамильярно, я такого не люблю.
Гастон рисковал заработать косоглазие, поскольку пытался одновременно смотреть на нее и на меня. Потом все же решил сосредоточиться на ней. И то верно: за это время я уже наслушалась о всяческих своих достоинствах, а ей доставались одни лишь гадости.
– Вы такая аристократичная, – заявил Гастон и допил остаток чая в чашке, видно, для большего красноречия, а то мне уже становилось обидно за инору Маруа, которой он никак не мог подобрать достойных эпитетов. – Просто удивительно. – Внезапно он схватился за живот, скривился и торопливо сказал: – Дамы, простите, я вынужден вас покинуть. Ненадолго. Это очень срочно.
Вылетел он как боевой огненный пульсар: быстро и целеустремленно.
– Вы говорили, что раньше любовных зелий не делали? – едко спросила я приунывшую «компаньонку». – Что-то я в этом сомневаюсь, поскольку как раз его вы и сделали, да еще со слабительным эффектом.
– Ума не приложу, как так могло получиться, –
