— Да что ж вы творите?! — крикнул я и бросился к пакету.
Вытекло не так много, однако пакет потерял герметичность, и белесая жидкость сочилась из него, стекая по рукам. Я надорвал края пакета снизу и стал жадно пить, запрокинув голову.
Под потолком разлетелась звенящими осколками волна нарастающих помех.
— Лидия, — произнес искаженный модулятором голос.
— Чего? — не понял я, вытирая губы.
Пакет опустел, и я бросил его на пол.
— Кто такая Лидия? — спросил голос. — Расскажите о Лидии.
Я засмеялся.
— Теперь я вижу. Ты — не Таис. Ты… — Я напрягся, пытаясь вспомнить. — Ты Алик, да? Или кто–то еще? Сколько вас там? Вы все на кого–то похожи, все украли чужие лица?
— Кто такая Лидия? — настаивал голос.
— Вы ведь и так это знаете. Должны знать. Лидия — оператор четвертого разряда, была приписана к кораблю «Ахилл». Так же, как и я. При нападении сепаратистов была…
Я осекся. А где была Лида? Последние события на «Ахилле» — когда врубилась тревога и коридоры корабля залило красным светом — я помнил смутно.
Я закрыл глаза.
Я был в тоннеле, соединявшем отсеки, — лишь в паре метров от рубки. Я не понимал, как там оказался. Сигнализатор в ухе истерично вопил, я пытался выключить его, засунув в ушную раковину палец, но от этого буравящий черепную коробку визг становился только громче.
Лидия.
Ее не было со мной рядом. В коридоре вспыхивали аварийные люминофоры, на мгновение я поддался панике, слишком сильно оттолкнулся от стены и врезался в поручень плечом. Плечо болело. Перед глазами плыла красная муть.
И тут я увидел ее.
Время замедлило ход, аварийные люминофоры в стенах неторопливо разгорались, наливаясь судорожным слепящим светом, и так же плавно затухали, коридор на мгновения погружался в темноту, а Лидия падала сквозь эти всполохи света, расставив руки, неподвижно глядя перед собой остекленевшими глазами, подчиняясь неизвестно откуда взявшейся силе притяжения.
Нет, все было не так. Не так.
— Что произошло с Лидией? — прогремел голос под потолком.
55
На следующий день после разговора рядом со звездным кафе Лида не пришла в институт.
Я послал ей множество сообщений, но она ответила только поздним вечером, и я даже решил, что у меня начались галлюцинации, когда получил извещение на суазор.
Она заболела.
Ну, конечно!
Я готов был поверить чему угодно, но только не простуде, которая так удачно подыгрывала ей, избавляя от необходимости со мной говорить.
Должно быть — писала Лида, — она недостаточно тепло оделась во время нашей последней прогулки. В сквере оказалось слишком ветрено. Надо было посидеть в кафе, как я и предлагал. А вообще у нее, скорее всего, ослаблен иммунитет.
Я долго думал, как ответить, но потом просто пожелал ей скорейшего выздоровления, разделся и лег в постель, хотя и понимал, что не смогу заснуть.
Я старался представить, как пойду служить на огромный корабль, который не сможет даже заходить в атмосферу планет, однако передо мной упорно вставал образ «Патрокла» на низкой орбите Венеры. Мысли о Лиде сменялись мыслями о войне; я видел космические корабли, которые горели, распадаясь на части, как древние деревянные фрегаты; потом я вспомнил крематорий, погребальный костер и незаметную табличку с именем матери на могильной плите.
Было за полночь, когда суазор, брошенный на столе, возбужденно задрожал.
Я нехотя поднялся с постели.
«Не спишь?» — написала Лида.
От удивления я чуть не выронил суазор.
«Почти сплю, — ответил я. — А ты почему не спишь?»
Ответ пришел через минуту — я уже успел вернуться в постель: «Не хочешь меня навестить?»
На следующий же день, после учебы, я поехал к Лиде домой.
Второй раз в жизни я купил цветы — семь алых роз — и коробку шоколадных конфет в вычурной красной коробке в форме сердечка.
Я волновался больше, чем во время вступительных экзаменов. Я боялся, что нежные розы завянут, пока я буду добираться до ее дома, что растает в коробке шоколад, что я запутаюсь на тесных улицах в центре и мне не поможет даже суазор.
Лида не сказала, кто еще будет, кроме нее, а я не решился спросить. Я представлял, как все ее семейство примется пристально оценивать меня, едва я переступлю порог. В маглеве я подумывал повернуть назад — написать Лиде, сослаться на какие–нибудь внезапные и неотложные дела. Я почти жалел, что она меня пригласила, но в то же время очень хотел увидеться с ней.
Я сидел у дверей с цветами и коробкой конфет.
Другие пассажиры поглядывали на меня с многозначительными улыбками, я стеснялся этого повышенного внимания, мне было стыдно держать в руках конфеты и букет.
Я сидел, отвернувшись, и смотрел на проносящиеся в окне улицы.
Когда поезд въехал в центральные районы, солнце скрылось за похожими на сталагмиты многоэтажками, а пустое безоблачное небо поблекло, отражая унылую серость однотипных городских домов.
Что–то было не так.
Люди на улицах, которых я едва успевал рассмотреть в окнах летящего над скоростными путями маглева, шли неровно и нервно, разбредаясь в разные стороны, как толпа безумцев. Какой–то человек выбежал из подъезда и замер, уставившись в сизое небо. Другие пассажиры взволнованно переговаривались. Кто–то закричал. Суазор ожил, доставляя опаздывающие из–за перегруженной сети сообщения — методично, как отсчитывая секунды, одно за другим.
Повинуясь импульсу, я вышел на следующей же остановке.
Люди на станции необычно яростно ломились в открывшиеся двери и едва не втолкали меня обратно; я старался защитить драгоценный букет, прикрывал его рукой, но рослый мужчина с бледным обескровленным лицом отпихнул меня локтем так сильно, что я едва не упал на платформу, а один из
