Рев усиливался, а стены капсулы вибрировали так сильно, что двоилось в глазах. Казалось, пассажирский отсек может в любую секунду разойтись по швам, и нас в наших уродливых металлических клетках выбросит в верхние слои атмосферы.
Но потом меня накрыла непроницаемая тишина. Я даже подумал, что оглох от рева, но по рассеянным взглядам других сокурсников понял — они испытывают то же самое.
Я не сразу догадался, что мы оказались в невесомости — тишина пугала куда больше, чем отсутствие веса, да и ремни безопасности по–прежнему внахлест сжимали грудную клетку.
— Как снять это?! — закричал Виктор, пытаясь вырваться из кресла.
На стенах горели красные огни.
Корпус корабля накренился вбок, кресла стали вращаться в клетках, и я невольно вцепился руками в поручни, все еще веря в утраченную силу тяжести. Отсек продолжал поворачиваться, и тут я понял, что мы находимся в черной беззвучной пустоте, где нет ничего, кроме солнечной радиации и отраженного света.
Мне стало страшно.
Воротник так сильно сдавливал горло, что я резко дернул его рукой, но тугая синтетическая ткань выдержала, и я закашлялся. Мы были в пустоте, в безвоздушном пространстве, и наши жизни зависели от слаженной работы сотен механизмов, от команд, которые отдавали операторы в сети.
— Ты как? — послышался голос Виктора, но я не ответил.
Красные огни в стенах погасли, и отсек залило тусклое голубоватое свечение, напоминавшее о морге. Теперь кресла уже не висели на стенах, а стояли в массивных каркасах на полу — в два ряда, как в самолете.
Люк в дальнем конце открылся, в проеме показалась чья–то фигура в сером комбинезоне и поплыла по воздуху, мягко отталкиваясь от поручней в стенах, которые еще недавно выполняли роль лестниц.
— Все в порядке? — спросил мужчина в серой форме, приблизившись к нам.
Поначалу я решил, что это один из тех молчаливых близнецов, которые сопровождали нас до посадки, однако выглядел он иначе — был старше, с сединой на висках.
— Чего молчим? — спросил мужчина. — Все живы?
— Все хорошо, — сказал кто–то.
— Да, — подтвердил Виктор, — нормально. Только вот как снять эти ремни? Не будем же мы так все время.
Мужчина в комбинезоне повис в воздухе рядом со мной.
— Сейчас корректируется орбита, — объяснил он. — Через минуту или две ремни отключатся.
Он еще раз осмотрел всех, озабоченно вглядываясь в лица.
— Я так понял, для вас — это впервые? Если кто–то чувствует себя как–нибудь не так…
Видно было, что он не привык возиться с новичками.
— Кстати, — продолжил мужчина, — на сей раз нас вывели с хорошим таким ускорением — в вашу честь, наверное. — Он осклабился, как если бы признавался в устроенном розыгрыше. — Так что при взлете вы получили почти четыре «же». — И еще раз спросил, нахмурившись: — Никого не тошнит?
Все молчали.
— Ладно, — сдался мужчина, — либо вы онемели от страха, либо все чувствуют себя просто отлично.
Он повернулся ко мне и подмигнул, как заговорщик.
— Я лично за последнее. Так что…
Раздался сердитый гудок, и ремни, прижимавшие меня к креслу, ослабли, а в следующую секунду втянулись за спину.
— О! — обрадовался мужчина. — Даже быстрее, чем я думал. В таком случае — все за мной. Поднимайтесь выше, над креслами.
Я начал выбираться из клетки.
— Отталкивайтесь лучше от этих лестниц в стене, так удобнее. — Мужчина провел в воздухе рукой, дергая за невидимый рычаг. — Только не слишком сильно, а то расшибетесь.
Я едва не врезался в стену, но мужчина не обратил на меня внимания. Позади послышались возмущенные возгласы — видимо, парочка моих сокурсников столкнулась друг с другом.
— Аккуратней, — сказал мужчина. — Давайте по одному.
Он едва коснулся стены, и тут же заскользил по воздуху, как под воздействием неведомой силы тяжести. Я последовал за ним, не решаясь отталкиваться, как он, и вместо этого перехватывал поручни трясущимися от волнения руками.
Мужчина, удалившийся от нас на несколько метров после первого же прыжка, терпеливо ждал, пока мы освоимся с невесомостью.
— Так точно никого не тошнит? — спросил он и посмотрел на меня.
— Наверное, нет, — пробормотал я.
— Наверное? — весело спросил мужчина. — Ладно. Только предупредите, если ваше «наверное» изменится. Дело в том, что рвота в невесомости…
Он не договорил и снова оттолкнулся от лестницы в стене.
Мы оказались в согнутом, как парабола, коридоре — еще более узком, чем пассажирская капсула с клетками. Мужчина в комбинезоне пролетел его, не останавливаясь, и нырнул в открытый люк. Командный отсек от пассажирского отделяла лишь пара метров.
— Что ж, — сказал мужчина, зависнув над креслами нейротерминалов, — вот и ваши рабочие места. Свое задание вы хорошо знаете, ведь так?
Мои сокурсники беспомощно озирались по сторонам, сгрудившись вокруг открытого люка. Виктор был еще в коридоре и держался одной рукой за край проема в страхе, что провалится вниз — на самое дно пассажирского отсека, к выпуклому люку. Я же обхватил ближайшее ко мне операторское кресло.
— Люди! — крикнул мужчина. — Ну же! Поговорите со мной! Что вы, как зомби? Все понятно с заданием?
— Понятно, — неуверенно сказал я. — Только мы не знаем свои роли.
— А, — улыбнулся мужчина. — Это самое интересное.
Он вытащил из кармана захватанный суазор и протянул его мне экраном вперед.
— Давай! Коснись рукой.
Я приложил к экрану кисть, тот на мгновение закрасился черным, а потом на нем высветилась угрожающе–яркая надпись угловатым шрифтом — «второй пилот».
— Ох! — рассмеялся мужчина. — Какой быстрый карьерный рост! Кто следующий?
Он заставил всех прикоснуться к суазору, и привередливый компьютер выдал каждому по новой должности.
