— И ты посмотрел?
— Нет.
Док Кэмерон улыбнулся.
— Ты меня разочаровал, Пол. Я думал, у тебя более решительный характер. — Он оставил работу и выпрямился. С костяного крюка свисали обрывки кишок Слоуна. Он покачал головой, изображая недовольство. — Что бы подумал твой отец? У такого храброго человека… и такой трусливый пацан?
— Мне все равно, что думал мой папаша, док. Мой папаша давно мертв.
— Почему я тебе не верю. Пол? — Док фальшиво улыбался; губы его словно прилипли к зубам. Он протянул мне костяной крюк, словно подарок; на острие блестело маслянистое кровавое пятно. — Прикоснись к нему, мальчик. Давай посмотрим, настоящий ты мужчина или нет.
Папаша часто говорил, что после войны у некоторых с головой стало не все в порядке, и сейчас я подумал, что док, скорее всего, как раз из таких людей. Я заставил себя взглянуть ему прямо в глаза.
— Не имеет значения, что ты делал, док. Хоть во время войны, хоть неделю назад, и неважно, что ты сделал этому дракону и почему он охотится за тобой. Если тебе предстоит умереть…
— Да, если мне предстоит умереть…
Он не договорил. Его тонкие губы подергивались. Я тоже молчал. Он кивнул «железякам», и они вытолкнули меня в коридор. Я не сопротивлялся, когда они стиснули мне руки своими стальными клешнями, оторвали от пола и потащили прочь.
Киборги похоронили Слоуна на рассвете; небольшой мешок с кусками плоти, которые были не нужны доку, закопали в красной земле за стенами города. Куди и его клоны наблюдали за этим со своего поста; прямые, как палки, стражи с дробовиками и винтовками не желали даже приближаться к громилам дока. Конечно, они были союзниками, когда город нуждался в защите, но даже в лучшие времена отношения между ними сохранялись враждебными, а в худшие — весьма напряженными.
В ту ночь Куди удвоил охрану стены. Закопанные трупы привлекали падальщиков, а когда это случалось, начинались реальные неприятности.
Внутренний голос сказал мне, что день–другой, по крайней мере, мы будем в безопасности, и «третий глаз» не противоречил внутреннему голосу, поэтому я лениво прошелся мимо офиса Куди с намерением дать ему понять, что на некоторое время можно расслабиться.
— Лучше будь настороже, — велел мне Куди. — Так, просто на всякий случай.
Честно говоря, эти разговоры были сплошной показухой. Не требовалось никакого дара ясновидения, чтобы почувствовать напряжение; весь чертов город был на пределе, все ждали чего–то, и док Кэмерон просидел в своем подземелье целых девятнадцать часов подряд, пытаясь придумать, как спасти свою шкуру. Папаша рассказывал мне кучу историй про службу в армии. Говорил, мы много лет воевали с драконами, и всякий раз, когда начиналась перестрелка, это нам дорого обходилось. На первый взгляд один дракон казался не таким уж страшным, но я понимал: когда он появится в городе снова, пострадают все.
Я провел целый день, валяясь на койке, пытался открыть «третий глаз» или увидеть вещий сон. Я заглядывал вперед, но это не дало мне ничего нового; взгляд назад тоже лишь подтвердил то, о чем я давно подозревал: док Кэмерон никогда не был хорошим человеком, и война дала ему отличный шанс доказать это. Да, он был жесток, но я это знал с самого начала, и вокруг было множество таких же жестоких людей. Это было понятно, если вспомнить, что творилось во время войны. И похоже было, что со времен войны его привычки не сильно изменились, только теперь у него имелось меньше подопытных людей и появилось больше возможностей для вивисекции.
Куди заглянул ко мне ближе к вечеру. Когда он протиснулся в дверь, я даже не стал вылезать из постели. Он подцепил табурет носком сапога и пододвинул его к кровати, затем уселся, не сняв с плеча дробовик.
— Ты смотрел?
Я кивнул.
— Что–нибудь новое увидел?
Я покачал головой, и Куди скорчил гримасу, устраиваясь на табурете. Один из его клонов с бессмысленным лицом и дебильной ухмылкой стоял у двери и оглядывал Мэйн–стрит. Это было лицо Куди, только моложе и тупее. Лицо человека, сидевшего рядом со мной, было обветрено и покрыто глубокими морщинами; он ссутулился под тяжестью прожитых лет. Друг моего папаши, хороший человек, который делал все что мог в эти суровые времена.
— Я воевал вместе с твоим отцом, — сказал Куди. — И повидал, чтоб мне провалиться, гораздо больше, чем мне хотелось бы. Пару раз приходилось иметь дело с драконами, прежде чем все пошло наперекосяк. Ведь все эти чертовы драконы когда–то были обычными людьми, до того как начались мутации. Эти проклятые твари существуют только потому, что чокнутые вроде Кэмерона начали творить всякие штуки с генами. Наверно, ты еще слишком молод, чтобы помнить?
Я кивнул.
— Этих тварей прижать нелегко, — продолжал он. — Они быстрые. Сильные. Они учуют тебя по запаху еще прежде, чем ты соберешься вытащить оружие. Я видел один лагерь после того, как ублюдки напали на него ночью. Почти все были убиты прямо в койках — никто не слышал, как подошли враги, и датчики движения ничего не уловили. Ты понимаешь, к чему я это все говорю, Пол?
Я пожал плечами. Куди помолчал и сделал глубокий вдох.
— Ты ведь заглядывал в прошлое, так?
Я кивнул, глядя на блестящий искусственный глаз Куди, слушал, как он жужжит, фокусируясь на мне. Я постарался не думать о том, что док смотрит на меня сейчас при помощи этого глаза, подслушивает наш разговор.
— А док, он ведь заслуживает мести, так или иначе?
Я помолчал несколько секунд, потом снова кивнул. Куди сгорбился.
— Проклятье.
Снаружи дул слабый холодный ветер. Я слышал негромкий скрип — это на городской площади насосы с ветряными двигателями качали воду из подземного резервуара. Куди откинулся назад, потирая большим пальцем стальной ободок искусственного глаза. Я скрючился на кровати, пытаясь укрыться от тусклого алого огонька, который уставился прямо на меня.
— У меня нет огнестрельного оружия, — сказал я.
Куди кивнул:
— Я никогда не просил тебя ходить с пушкой.
— Мой папаша…
— Твой отец был твоим отцом, — перебил меня Куди. — А ты — не он, Пол. Я это понимаю. Он бы тоже это понял, если бы был сейчас жив. Времена меняются, это верно, и ты тоже должен меняться, или придется дорого заплатить. — Куди отъехал назад вместе с табуретом, раздался скрип ножек о доски. Я смотрел на красный огонек в его глазу; он покачнулся, когда шериф выпрямился и
