Может, все-таки действительно удастся перестрелять их всех? Подумать только, ради чего прямо сейчас люди друг друга убивают. За нечто невидимое и неосязаемое. В этом даже есть что-то смеш…
Краем уха юный ходок расслышал прозвучавшие один за другим три одиночных хлопка, похожие на выстрелы из винтовки. Затем внезапно что-то гулко бухнуло и так сильно дало по ушам, что Ян выронил автомат и, рухнув на пол, заорал. Через пару секунд это повторилось. И еще раз. Юноша даже не хотел знать, что это. Просто лежал, уткнувшись лицом в валяющееся на полу тряпье и чувствуя, как на голову с потолка сыплются ошметки штукатурки. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Янис осмелился открыть глаза и подняться.
Открывшаяся юноше картина ужаснула его. Левашов лежал посреди помещения с раскинутыми в сторону руками и смотрел в потолок мертвыми глазами. Грудь его была разворочена. Кое-где через растерзанную плоть виднелись изломанные кости ребер. Малыш скрючился, лежа на боку и зажимая руками страшную рану на животе. Судя по тому, сколько крови было вокруг, пулеметчик больше не жилец. А как там Николай? Роза? Живы ли они или придется обороняться одному? Господи, а оружие, оружие-то где?
Повертев головой, Ян увидел свой АКСУ, почему-то лежащий у противоположной стены. Но только он сделал шаг к нему, как через дверь в помещение влетел какой-то продолговатый предмет, и снова сильно грохнуло. На сей раз вкупе с ослепительно-белой вспышкой. Юноша упал на колени и закрыл голову руками. Казалось, все в этом мире исчезло, кроме боли, пульсирующей внутри черепной коробки.
Когда белое сияние, наконец, потускнело, Янис открыл глаза, поднял голову и увидел с десяток стоящих возле него мужчин. Все как один злющие и обвешанные оружием. На ходока недвусмысленно направили несколько автоматов, парочку дробовиков и три пистолета-пулемета. Вот тебе и весь сказ. Великолепно заканчивается поход…
– Привет, христанутый! – проорал бородатый детина в черной куртке с меховым воротником. – Ну что, навоевался, сука, а?!
Несмотря на то, что говоривший голосил во всю глотку, для Яна слова звучали совсем тихо. Контузия, чтоб ее…
– Что вам надо? – спросил юноша и понял, что не слышит собственного голоса. Поэтому вопрос пришлось повторить, прокричав его так, что по помещению загуляло эхо.
– Да так! Поболтать! По-соседски… – хмыкнул безбожник, ухмыльнувшись во весь рот. Только сейчас парень заметил, что на грязном, покрытом оспинами лице нет ни респиратора, ни противогаза. – Задам тебе несколько вопросиков, и если не затупишь, то тогда и ты, и твоя подружка уйдете живыми!
Подружка… Роза? Она жива?!
– Командир! – В комнату внезапно ворвался еще один атеист, и некоторые из мордоворотов тут же повернулись к нему. – Женщина… Мы ее ранили, и она… – ворвавшийся был весьма раздосадован.
– Что с ней?! – гаркнул бородатый лидер.
– В общем, она проглотила какой-то яд. В разгрузке ампула была… Теперь валяется мертвее мертвой. Аж пожелтела вся. Так что у них еще один «двухсотый»! Ну, а того мужика на лестнице мы добили.
Бородач сплюнул и что-то пробормотал, явно грязно выругавшись. Затем поднял глаза на Яна и произнес.
– А ведь по вашему же мнению, самоубийство – это грех. Что ж ваша деваха так неправедно себя повела-то?
– Уж лучше так, чем к вам! – прорычал Янис.
– Ух ты, какой борзый-то! – главарь безбожников вскинул ружье. Его подельники как один приготовились стрелять. Юноша против воли зажмурился, ожидая отправки на тот свет, но вместо выстрелов услышал лишь безудержный хохот множества глоток.
– Заткнитесь! – проревел бородач. – А ты подымись!
Ян, все еще стоящий на коленях, поднялся, чувствуя на себе колкие внимательные взгляды. Колени дрожали, а ноги будто ватой набили. Приходилось прикладывать немало усилий, чтобы снова не упасть.
– Будешь послушным мальчиком, уйдешь к своим ненаглядным святошам живой. Авось даже не покалечим. – прохрипел атеист. – На кой ляд вы поперлись на нашу территорию?
– Мы шли в храм, – ответил Янис. Звон в ушах у него поутих, и он теперь даже мог слышать самого себя.
– Ясень пень, что в храм, – отмахнулся безбожник, – крестолюбам больше к нам незачем лезть. А мы специально оставили кое-какие приманочки нетронутыми, дабы идиоты вроде вас повелись. Но что вы искали там?
– Икону, – ответил Ян. Врать не было смысла – враги не столь тупы и не поведутся на сказки о том, что ходоки просто шли помолиться.
– Че? – навострил ухо бородач.
– Икону, – чуть тверже повторил юноша. – Святого мученика Пантелеймона. Мы знали, что она точно там есть.
– А-а-а, эти крашеные доски с хреново намалеванными рожами, – мужчина широко улыбнулся, показав далеко не белоснежные зубы, – зачем она тебе, дружище?
– У нас несколько детей бронхитом заболело, – сказал Янис, – святые отцы решили, что лик целителя поможет их выздоровлению.
– Ба-ха-ха! – заржал главарь безбожников, – Блин, ну и тупость! И лоху ясно, что вашим малявкам помогут антибиотики, постельный режим и хорошо отапливаемое помещение. А они вас за какой-то доской гоняют. Неужели ты сам не видишь, как тебя имеют, а?
– Лекарства у нас есть, – сказал Ян. – Но детям нужна надежда…
– Тю… – хмыкнул атеист, – знаешь, малой, я сам таким когда-то был. Лет двадцать назад. Но в отличие от маразматиков, которые у вас там рулят, мы умеем башкой думать. Взгляни вокруг, – бородач театральным движением оглядел помещение, – скажите, ваш боженька мог такое устроить, а?
Вот за такие разговоры в свое время из христианского поселения были изгнаны несколько десятков людей. Но кто же знал, что они, безоружные, без запасных фильтров к противогазам и респираторам, выживут, и даже, поселившись в районе железнодорожного вокзала, создадут новую общину? Кто знал, что эта община потом разрастется так, что станет чуть ли не сильнее христиан? И что к безбожникам будут примыкать не только немногие выжившие, дошедшие до Курска по железнодорожным путям, но и некоторые разочаровавшиеся в вере христиане? Странно только одно – что эти безумцы сейчас снова пытаются спорить. К чему вообще задавать эти детские вопросы, ответы на которые известны с детства любому верующему? Но уже раскрыв рот, парень понял, что от него ждут вовсе не тех слов, которые он хочет произнести. Поэтому он ответил просто:
– Нет.
– Вот, видишь, – тепло, почти по-дружески улыбнувшись, произнес
