Антарктида 12.12.12.
(полярная сага)
Мужественным людям —
полярникам, посвящается
Когда в небе смолкает гул последнего самолета, у оставшихся зимовать людей сердце сжимается от жуткого страха! Бежать хочется за этим самолетом. Дико орать и бежать! Но это невозможно. Вокруг, на тысячу километров, ни одной живой души! Микроба нет! Это антарктическая станция «Восток»! Самое холодное место на Земле!
И единственная надежда здесь выжить, такой же онемевший от страха, стоящий рядом полярник.
I
Заседание правительства страны было созвано необычайно быстро! Оно было закрытым — только «ближайший круг»: заместители председателя правительства и несколько министров; пресса, даже свои «белодомовские» журналисты не были приглашены. «Может, объявили войну?» — шушукались некоторые министры, гордые тем, что пригласили именно их. Удивленно озираясь, жались в уголку зала заседаний директора Росгидромета и института Арктики и Антарктики. Вдоль длинного стола расхаживал, поглаживая красивую, большую, седую бороду, легко и весело здороваясь со всеми, самый знаменитый советско-русский полярник, герой бывшей и нынешней страны.
А произошло вот что.
Полученные поздно ночью сведения озадачили председателя правительства страны. Он не знал, с какого конца к ним подступиться, более того — не мог даже понять, что это? И это было для него крайне неприятно. Он считал, что о происходящем в стране он знает всё и лучше всех — ему очень льстило, когда говорили, что он управляет страной «в ручном режиме», а тут…
Поздно вечером, в Министерство иностранных дел страны завалились, без приглашения, послы США, Англии и Франции. Они были пьяные и злые. Они требовали подать им российского министра. Вызванный из дома министр иностранных дел так быстро одевался, что, как в миниатюре великого Райкина, забыл надеть ботинки — так в домашних тапочках и приехал, хорошо, что еще не в пижаме. Но он был человеком, подготовленным к необычности своей профессии, и у него в кабинете всегда были до блеска начищенные ботинки, чистая рубашка и, конечно, новые носки. Все же в мире помнили, как один знаменитый, очень богатый американец-финансист разделся на каком-то приеме и показал всем дырявые дурно пахнущие носки, — если бы подружка у того американца была из России, разве такой конфуз мог бы случиться?.. Да ни в жизнь!..
Вначале, послы, каждый по отдельности, кричали на своих иностранных языках: французском, английском и американском, который, как известно, является производным от английского, но англичане его абсолютно не понимают, — как можно понять, если у американцев всегда жвачка во рту.
Потом, когда послам, по русскому обычаю, поднесли по чарке водки и солененькому огурчику, они немного успокоились и вытащили из карманов мятые бумаги, которые оказались нотами протеста их стран.
Наш министр, сам длинный, поклонился послам в пояс и ноты принял. Послы хлопнули еще по чарочке, спросили, когда им ждать ответ и, получив на непередаваемом по своему колориту дипломатическом языке, что-то невразумительное, пошли, обнявшись, в какой-то закрытый ночной московский гей-клуб, заливать свои чувства, больше похожие на состояние любого посла, вручившего противной стороне ноту об объявлении войны…
Министр прочел ноты, побледнел и срочно начал звонить председателю правительства страны, благо тот никогда рано не ложился спать и в это время проплывал брассом, а может кролем, очередной километр в своем подмосковном бассейне.
Председатель взял протянутую помощником трубку телефона, выслушал и чуть не утонул от удивления, вынырнув, выплюнул воду и стал быстро вылезать из бассейна. Вновь схватил трубку и прокричал: «Приезжай!», а помощнику приказал: «Вызови, срочно, сюда министра обороны!»
Через час, разгоняя автомобили и пешеходов мигалками и ревущими как стадо слонов сиренами, сопровождаемые милицией, с орущими на полную мощь «матюгальниками», министры прибыли на дачу председателя правительства. Некоторые пешеходы старшего поколения, увидев сверкающую, ревущую вереницу машин, сразу вспомнили один давно-давно прошедший летний день, и у них засосало под ложечкой от воспоминаний и нахлынувших чувств, — они стали креститься и горстями глотать валидол с нитроглицерином. Глупая молодежь махала банками с пивом, смеялась и свистела вслед несущимся машинам…
Хозяин большого, похожего на небольшой дворец загородного правительственного дома, подтянутый, спортивного телосложения мужчина средних лет, одетый в джинсы и рубашку, ходил перед камином и, глядя по привычке куда-то в пол, говорил тихо и зло:
— Это что же происходит? Вы, министр обороны, в курсе о происходящем? У вас под носом кто-то производит работы, которые грозят международным скандалом, конфликтом, войной, а вы, извините, ни ухом, ни рылом. А вы, министр иностранных дел — вы же в первую очередь разведчик. Почему информация, которой мы в правительстве не обладаем, известна нашим потенциальным противникам? Я вас обоих спрашиваю! Может вы в своих министерских креслах засиделись? Мне кажется, товарищ министр обороны, вы только тем и занимаетесь, что торгуете военной землей. Думаете, я не знаю? Знаю, еще как знаю. И о ваших интрижках с небезызвестной блондинкой тоже знаю! А вы, министр иностранных дел, все, наверное, о гаванских сигарах думает? Я же запретил курить. Это вам не ООН, где вы, говорят, в знак поддержки Кубы, курите прямо в зале заседаний. Там можно, там одобряю… — председатель еще что-то сказал неприятное министрам, потом вызвал своего помощника.
— Значит так, — сказал председатель, посмотрев на часы, которые он, в отличие от других граждан страны, носил на правой руке, — на десять утра, назначаю срочное заседание правительства. Пригласите моих заместителей, министра природы, министра здравоохранения, директоров Росгидромета и института Арктики и Антарктики, — за последним пошлите в Петербург самолет, иначе, из-за своей бедности, он в плацкартном вагоне неделю до Москвы добираться будет. Обязательно пригласите моего международного представителя, главного полярника страны. И никакой прессы, никакой никому информации!
Председатель повернулся к стоявшим навытяжку министрам и чуть улыбнувшись, произнес уже дружелюбно:
— Ладно, пошли товарищи министры чай с малиной пить, а то и заболеть можно — не лето на дворе — зима, да еще какая зима — минус двадцать.
Ровно в десять утра председатель правительства вошел в малый зал заседаний Дома правительства. Сравнение с Белым домом председатель не любил. Как всегда, он был одет в отлично сшитый костюм, подчеркивающий его спортивную фигуру, левая рука была прижата к бедру — стиль старых царских офицеров, от долгого ношения шашки, на правой руке сверкали уже новые часы — любил председатель эти безделушки стоимостью в десятки тысяч иностранных рублей. На каждый день новые — как у женщин «неделька». А за его модой потянулись министры, губернаторы и прочий чиновный люд. Коробками закупали — они были куда богаче председателя. Швейцарские часовые компании не успевали показывать дорогущие новинки, как их тут же сметали россияне, принадлежащие к особому классу — классу российских чиновников и
