1 Джон Эдгар Гувер - американский государственный деятель, занимавший пост директора Федерального бюро расследований на протяжении почти полувека. Гувер пережил на этом посту Великую депрессию, реформы Рузвельта, Вторую мировую войну, первые этапы Холодной, Корейскую и Вьетнамскую войны, будучи всегда одной из самых влиятельных фигур в США.
- Продолжение войны означает, что русские могут дойти до Берлина, а потом и до Ла-Манша. Они, а не мы, будут насаждать свою идеологию в умах послевоенного поколения европейцев, - невозмутимо заметил капитан Джордж. – Но мы не должны этого допустить.
- Неужели? - я вылез из кресла.
Опираясь на стол, мне удалось накрыть трубку ладонью и тайком отправить подарок Сталину в карман брюк.
- В то время, как русские солдаты проливают свою кровь, вы рассуждаете здесь о союзе с Гитлером, - мне уже было невыносимо находиться в этом историческом клубе с переодеванием.
- Мальчик мой, - воскликнул Черчилль. - Политика - грязная штука, и я готов пойти на соглашение с самим чёртом, лишь бы не допустить появления призрака коммунизма в Европе. К чёрту старика Маркса!
- Если дивизии Жукова появятся возле Гибралтара, нам придётся смириться с полной оккупацией Европы, - спокойно сказал капитан.
- В таком случае дело примет скверный оборот, - откликнулся Черчилль. - Даже если Красная Армия будет обескровлена, дядюшка Джо станет триумфатором. Он приобретёт огромное влияние, не говоря уже о возможности разграбить европейские музеи и вывезти заводы нацистов на Восток.
- У вас есть единственный шанс войти в историю наравне с русскими и стать одним из освободителей Европы, - сказал я.
- Ну, ну, - подбодрил меня Черчилль.
- Второй фронт. Вашим войскам неплохо бы высадиться в Нормандии, Италии и Греции...
- Угу, - буркнул капитан. – Западный фронт… Значит, нам следует оттянуть на себя силы немцев по всему периметру восточного фронта, тем самым облегчая задачу русским? Но при таком варианте неминуемы большие потери в десантных войсках. Британия и король нам этого не простят.
- Британия - это не король, и даже не я, - задумчиво сказал Черчилль. - Англия – это такие же простые, честные, чистосердечные британцы, как наш юный друг, - толстяк выбрался из-за стола и положил пухлую руку на моё плечо. - И я думаю, в данном случае, он прав.
- Конечно, - почти кричал я. - Так вы спасёте свою репутацию и получите хотя бы половину Европы. Это - лучше, чем ничего.
- Чёрт возьми! - Черчилль убрал руку и зашагал по кабинету. - Если кто-нибудь в парламенте мне скажет, что обыватели ничего не смыслят в политике, я вызову на дуэль любого лорда. Устами младенца глаголет истина.
Толстяк остановился, бросился к столу, схватил пачку листов бумаги и стал быстро что-то писать, совершенно забыв обо мне и капитане.
Я начал зевать, потирая кулаками слипающиеся веки. Капитан смотрел на Черчилля глазами преданной собаки. Так мы сидели добрых полчаса. Потом Джордж тихо кашлянул, встал и поманил меня пальцем. Коридор встретил нас тишиной и полумраком.
- Ступайте за мной. Я прикажу отвезти вас, - сказал капитан. – Где ваш дом?
- Я живу в гостинице и забыл продлить там своё пребывание. А уже наступило завтра. Боюсь, что увижу свои вещи на пороге отеля.
- Бросьте! - махнул рукой капитан. - Пока вы будете туда добираться, я всё улажу. Скажите мне название отеля.
Я пошарил в карманах брюк и в заднем кармане обнаружил измятую визитную карточку гостиницы. Каждый раз я брал такие со стоек портье, боясь заблудиться в больших городах.
- Очень хорошо, - сказал Джордж Рипли, следуя впереди меня по коридорам.
Главный мышелов Даунинг-стрит опять попытался пересечь нам путь, но капитан, следуя примеру старины Хьюго, отбросил кота ногой в угол. Тот недовольно мяукнул, потом, подняв хвост трубой, гордо, с достоинством удалился. Перед входной дверью спали на стульях человек в живописном костюме шотландца и военный без знаков различия, на локте которого болтались огромные очки.
- Эй, лейтенант! - Рипли тронул за плечо этого парня.
Вскочили и военный, и шотландец. Последний поправил на себе килт и взялся за ручку двери.
"Вот, оказывается, кто её открывает", - подумал я, успев рассмотреть, что с уличной стороны ручек нет вообще.
- Отвезёшь гостя премьер- министра в этот отель! - Капитан поднёс визитную карточку к глазам военного, а потом спрятал её в нагрудном кармане своего френча.
На улице в предрассветных сумерках я увидел мотоцикл с коляской.
- Честь имею, - поклонился мне капитан.
В следующую секунду дверь особняка закрылась, а я полез в коляску. Лейтенант повёз меня по пустынным улицам города. Узкий луч света закамуфлированной фары скользил вдоль домов, выхватывая из темноты то кирпичную кладку стен, то бордюрный камень тротуаров. Внезапно раздался далёкий гул сирены, который, приближаясь, нарастал и назойливо лез в уши.
- Что это? - прокричал я в ухо лейтенанту.
- Воздушный налёт. Немцы! - офицер обернулся ко мне, и, чертыхнувшись, прибавил скорость.
Где-то совсем рядом в небо ударили прожектора, раздались громкие хлопки, а потом прозвучали приближающиеся разрывы.
- Скорее! - офицер остановил мотоцикл, схватил меня за шиворот и стал тащить из коляски.
Я неуклюже полез наружу, зацепился за что-то ногой и упал. Новый мощный взрыв оглушил меня. Стена дома прямо передо мной стала оседать. Из расширяющихся трещин вырвались языки пламени, затем из перекошенных оконных рам показались клубы дыма и пыли. Взмыли к небу осколки кирпичей и куски дерева, перемешанные с каменной крошкой. Лейтенант, до этого стоявший надо мной, рухнул на землю, и я увидел, что на шинели спереди из рваных дыр, распускающихся в форме чёрных роз на полотне ткани, стала вытекать кровь. Сверху падали камни. Что-то острое больно ударило меня по голове, ноги стали ватными, а сознание отключилось. Не знаю, сколько времени я пролежал возле мотоцикла, но когда очнулся, вокруг оказалось на удивление тихо и безлюдно. Никаких следов авиа налёта, развалин или пожара я не увидел. Мотоцикла и тела лейтенанта рядом тоже не оказалось, но боль от удара осколком камня давала о себе знать. Моя рука машинально поднялась и коснулась раны. Я тут же отдёрнул ладонь, ощутив на ней что-то липкое, мокрое, потом поморщился и ещё раз осмотрелся. Сиденьем мне служил тротуар под фонарём напротив отеля, в котором
