- О, смотри-ка, французик очнулся. А где его кляп? Клянусь Святым Патриком, я затолкнул парню в рот порядочный кусок рукава его собственного дуплета.
- Наверное, выплюнул. Сделаем так, Грег. Чтобы парень не завопил на всю улицу, стукни его снова по башке. В городе всё ещё полно роялистов и бездельников из милиции парламента. Нам ни к чему лишний шум и драка.
Новый удар по затылку подарил мне сначала новую боль, а потом - новое беспамятство.
Очередное пробуждение вышло ещё более неприятным, чем раньше. Моя голова и одежда оказались мокрыми. Сквозь опущенные ресницы глаза разглядели пустое ведро, стоящее у моих ног, верёвки, стягивающие лодыжки и грязный каменный пол.
- Во, снова, очнулся, - сказал голос, который я уже слышал раньше.
Я повернул голову на звук и застонал. Мой нелепый вид, очевидно, рассмешил похитителей.
- Смотри-ка, Лакхлан. Парень уже не выглядит таким щёголем.
- Похоже, Грег, он хочет нам что-то сказать.
- Считаешь, стоит его послушать?
- А что ещё тут делать? До утра время есть. Всё равно Монк просыпается не раньше восьми ударов колокола собора Саузварк3.
- Так, что? Вытащить кляп?
- Вытаскивай. Французик уже лишился двух рукавов дуплета. В третий раз сделаем кляп из его штанов.
Я смотрел на подходящего ко мне человека и не верил собственным глазам.
1 Дублет (фр. doublet) - мужская верхняя одежда, распространенная в Западной Европе в период с 1330-х годов по 1660-е -70-е годы. Это был первый образец одежды, который плотно сидел на теле.
2 Александр Сетон, граф Эглинтон из шотландского клана Монтгомери. Сторонник протестантов Шотландии и роялист на стороне английского короля Карла Второго. После смерти Кромвеля, он был заключен в тюрьму генералом Монком.
3 Собор Саузварк. Англиканский собор 13-го столетия - старейшая лондонская готическая церковь с некоторыми викторианскими чертами, внесенными при последующих реконструкциях и ремонте.
Старые, заляпанные грязью башмаки с металлическими ржавыми пряжками, юбка в клеточку, едва закрывающая голые колени, зелёные, в пятнах жира гольфы. На голове у человека едва держался берет, увенчанный бордовым помпоном. На поясе висела кожаная, потёртая, отделанная мехом, сумка. Через плечо был перекинут плед, прикрывающий одно плечо и грязную с потёками пота, серую плотную, грубо сшитую рубашку.
- Мама моя, - тихо сказал я.
- Что он там бормочет, Грег? - пробасил второй мужик, одетый таким же образом, но плед у него выглядел чище и был закреплён на плече массивной, блестящей брошью.
У новых моих "приятелей" на поясах висели мечи. Эти парни выглядели театральной пародией на шотландцев.
Человек, которого называли Грегом, вытер собственное лицо грязной тряпкой, которая служила кляпом, а ранее являлась рукавом моего пиджака.
- Давай, дружище, говори, если есть желание, - с весёлыми нотками в голосе сказал Грег.
- Какой сейчас год? - прохрипел я первое, что пришло на ум, считая, что я давно должен находиться в лавке торговца древностями.
- Память отшибло? - засмеялся второй мужик по имени Лакхлан. - 1659 год от рождества Христова.
- Вы - серьёзно?
- Эй, французик! Хоть ты и говоришь по-английски, но не надо прикидываться недоумком. А какой, по-твоему, сейчас год?
- Нет, нет. Всё - нормально. Только смею заметить, что в приличном обществе принято представляться. Кто вы такие?
- Он прав, чёрт возьми! - воскликнул Лакхлан. - По всему видно, что парень - благородных кровей. Так и быть. Меня зовут Лакхлан из рода Монтгомери, а моего приятеля - Грегор Маккаурри из Эдинбурга. Теперь твой черёд.
- Прошу прощения, сэр. Но я - не француз, даже не дворянин и вовсе не шпион, - начал я.
- Слышишь, Лакхлан? Он назвал тебя сэром, как какого-нибудь знатного английского лорда, закутанного в меха. Сейчас умру от смеха.
- Погоди, Грег, - Лакхлан подошёл ко мне вплотную. - Тогда, кто ты? Не ври мне, или, клянусь Святым Дунхадом1, перережу тебе глотку, - рука шотландца скользнула за спину, вытащив с быстротой фокусника широкий, грубой работы нож, который тут же оказался у моего горла.
- Постойте, - мой голос походил на писк пойманной мыши. Мне не хотелось признаваться, что я только что дезертировал из английской армии, поэтому решение сказать всю правду пришло спонтанно.
- Я, вообще-то, из России, в Лондоне оказался совершенно случайно. Я даже не знаю, что здесь случилось и склонен думать - что все события, происходящие вокруг меня - какое-то безумие или плохо поставленный спектакль в традициях Шекспира.
- Шекспир? Ага. Слышал кое-что об этом чокнутом засранце, - Лакхлан убрал нож и отступил, внимательно разглядывая моё лицо. - У милорда Эглинтона - нашего хозяина я видел рукопись этого Шекспира. Говорят – этого стихоплёта звали Уильямом. Он был сыном перчаточника из Уорикшира и учителем латыни, а потом стал выдумывать разные истории для увеселения знатных господ. А ты, значит, из России? - шотландец ещё раз оглядел меня с ног до головы. - Эй! Грег! Ты знаешь такую деревню Россия?
- Россия – не деревня, а целая страна, - не удержался я.
- Отродясь не слыхал. Про норманов, тевтонов, датчан знаю, а про это, как его - Россию нет, не приходилось.
- Моя родина гораздо восточнее земель датчан, - заторопился я, наблюдая за рукой Лакхлана, которая играла ножом.
- Значит, тогда ты - норман. Предположим это так, - сказал Грег. - И чего тебе понадобилось у нас в Англии?
- Э-э, - протянул я, понимая, что ещё одна непонятная для шотландцев фраза, и моя душа вполне может расстаться с телом. - Я приехал по купеческим делам и попал в эту историю случайно. Может, вы просветите меня, что происходит сейчас в Лондоне, а то... Мне - не по себе, - промямлил я.
- Ха-ха, - вразнобой засмеялись мужики в юбках.
- Значит, ты - торговец, ростовщик? Может, иудей? - спросил Грег, обернувшись к своему приятелю.
- Что-то вроде этого, - счёл за лучшее согласиться я. – Но норманны – мне ближе по духу.
- Вот и хорошо, - сказал Лакхлан. - Как только достанем бумагу, напишешь письмо своим родственникам. Если они не пришлют выкупа, твоей плотью через неделю пообедают крысы в подвале собора Суазварка. Он - в двух шагах отсюда. Ведь нам нужно освободить из Тауэра графа Эглинтона, а для этого нужно
