Судорожный глоток воздуха вернул сознание, принёс мышцам боль, а языку - кислый привкус горечи. Стенки гортани распухли. На зубах заскрипел песок. Я попытался шевельнуться, но не смог. На глаза давила тяжесть, а пальцы на руках ощущали рядом что-то холодное и мягкое. Мне тут же захотелось отдёрнуть руки, но из этого ничего не вышло. Приподнять ресницы не удавалось. Паника охватило разум, а страх – душу. С огромным трудом я повернул голову вправо. За шиворот начало проникать что-то сыпучее. Внезапно я понял, что похоронен заживо, и ужас происходящего заставил судорожно напрячь все мышцы. Мне удалось подтащить к собственному телу одну руку, потом другую, затем я стал разрывать скрюченными пальцами каменистую почву над собой, отгребая её в образующиеся пустоты. После изнурительной работы, после пауз отчаянья, после мучительного кашля и выталкивания языком комочков песка, земля наконец-то расступилась и мои глаза, которые слезились от попавшей под веки грязи, увидели свет Луны. Через несколько минут удалось встать на ноги, но тут же, обессилев, я сел на край братской могилы. На невысоком холме стоял большой крест, а проделанный мной лаз располагался сбоку от него. Очевидно, солдаты, зарывавшие трупы, торопились и копали недостаточно глубоко. Мне повезло. Через дыру, в полуметре внизу были видны чьи-то грязные пальцы и ботинки, а это значило, что я лежал близко к поверхности, и это обстоятельство не позволило мне задохнуться. Ещё один затяжной, глубокий, судорожный вдох облегчения принёс новую боль в области груди. Я лёг на спину, расстегнул грязный пиджак и запустил руку под рубашку. Через пару секунд пальцы нащупали кожу переплёта. Это была книга Молитв. С лицевой стороны обложки чернело входное отверстие от пули. Мне пришлось перелистать книгу до конца. Когда показалась тыльная сторона переплёта, я увидел сплющенный кусочек свинца, который почти пробил фолиант и ударил меня в грудь. Огромный кровоподтёк чернел под левым соском. Я вытащил пулю из книги. Меня удивило, что пуля оказалась похожей на ту, которую я получил в лавке древностей и, которую после обыска моей персоны выбросил в грязь Джордж Вашингтон. Я сунул свинец в карман брюк. Потом благоговейно погладил обложку книги, открыл её наугад и, напрягая зрение, при свете Луны прочёл следующее:
" Есть только один живой и истинный Бог, присносущный, бесплотный, нераздельный, бесстрастный, обладающий бесконечной силой, премудростью и благостию. Он есть Создатель и Хранитель всех видимых и невидимых творений".
- Хранитель! Господи, верую в тебя, верую, - шептал я, пряча свою драгоценность под рубашкой. Решение - никогда больше не расставаться с молитвенником заставило прижать книгу к груди, а, потом, засунуть её глубже за пояс брюк.
Осторожно поднявшись на ноги, я огляделся по сторонам. Братская могила находилась на высоком холме в четверти мили от лагеря армии Джорджа Вашингтона. Бастионы американцев охватывали Йорк со всех сторон. Ночь принесла городу некоторое затишье, но иногда, то в одном, то в другом месте вспыхивали орудийные выстрелы, освещая огнём разрывов крыши домов. Нечего было думать - пробраться в Йорк. Англичане были обречены, и взятие города оставалось вопросом времени. Мне, вдруг, страстно захотелось оказаться на каком-нибудь корабле подальше от этого места и поскорее вернуться в Англию. Поразмыслив пару минут, я вздохнул, повернулся спиной к бастионам и направился прочь от лагеря. Теперь моей целью стал корабль "Монмут", доставивший меня в Америку. Мне не хватало уверенности в том, что судно ещё стоит в гавани Саванны, но, недаром говорят - "Надежда умирает последней". Добраться до корабля и просить разрешения капитана подняться на борт представлялось мне единственной возможностью вернуться в Лондон, чтобы попасть в лавку часовщика и вернуть себе нормальную жизнь.
Без денег, пешком, минуя форты враждующих сторон и опасаясь наткнуться на индейцев, я пробирался на Юг заброшенным тропам, страшась наткнуться на пикеты американцев, англичан, французов. Прячась при звуках топота копыт, бряцанья оружия и громких голосов, мне удавалось оставаться незамеченным патрулями. Пищей стали клубни дикого картофеля, фасоль и початки кукурузы, которые по ночам я зарывал на ещё горячих пепелищах сожжённых усадеб, а потом ел, прислушиваясь к каждому шороху. Иногда на дорогах попадались сердобольные фермеры, которые глядя на плачевный вид бедняги- клирика, прижимающего к груди Книгу молитв, полагали, что я бродячий миссионер, взявший на себя обет обращать в истинную веру краснокожих. Эти люди разрешали подсаживаться на повозки, а иногда предлагали место в своих домах для ночлега. Немногие оставляли мне кусок мяса на ужин.
Через три недели таких мытарств "бедному клирику" удалось целым и невредимым дойти до Саванны. Я ещё раз возблагодарил Господа, увидев на рейде гавани знакомый силуэт "Монмута", освещённый первыми лучами Солнца.
Капитан Роберт Феншоу очень удивился, увидев мою тощую фигуру и худое лицо.
- Милейший капеллан! - воскликнул он, повернувшись к своему штурману, который таращил от удивления глаза. - Неужели вы живы и здоровы? Удивительный факт, учитывая, что из всего отряда морской пехоты вернулись только вы.
- Что я говорил, сэр? - сказал Тим, подходя ко мне и хлопая по плечу. - У парня - способность выходить сухим из воды.
- Значит, вернулся только я один? - мой голос звучал устало и глухо.
- Битва при Йорке стоила генералу Корнуолису только убитыми - пять тысяч, - прояснил мне ситуацию капитан. - Мы подписали с квакерами позорную капитуляцию. Прощай Новая Англия!
"Да здравствуют Соединённые Штаты Америки", - подумал я.
Тим обошёл меня сзади, оглядывая плащ с чужого плеча потрёпанный ветрами и дальней дорогой.
- Сними. Нечего на судне Его величества вшей разводить. Где ты взял эту рвань?
- Снял с убитого французского кавалериста.
- А убил его не ты, случайно?
- Думаю, это сделали индейцы. У парня на голове были срезаны волосы вместе с кожей.
- Чёртовы дикари, - проворчал мастер. – Удача была на твоей стороне. Не хотел бы я оказаться на одной дороге с проклятыми туземцами.
- Я вижу - судно готово поднять якорь?
- Вам снова повезло, падре, - сказал капитан Феншоу, кивком головы указав на суетящихся матросов. - Завтра утром вы бы увидели наши паруса на горизонте.
- Я же говорю, что наш капеллан - везунчик! - воскликнул Тим.
- Приступайте к своим обязанностям, падре, - капитан уже потерял ко мне интерес. Он отвернулся и принялся наблюдать за работой матросов на реях.
- Сам найдёшь свою каюту или проводить тебя? - спросил мастер Тим.
- Капитан сказал - приступить к обязанностям.
