- Сагитировали, - засмеялся Чудновский. – Но всё в конечном итоге решили деньги. Люди гибнут за металл, - глубокомысленно добавил он.
- Это как? - Трофим снова нахлобучил бескозырку на озябшую голову.
- Неважно. Главное, что эшелоны задержаны, и нам развязаны руки.
- Так надо было ещё вчера брать Зимний! - воскликнул матрос.
- Вчера у нас не хватало сил. Да и сегодня - тоже.
- Дык, я сам слышал, что за нас - весь гарнизон города, все фабричные с Выборгской стороны. Мне говорили, что из них сделали Красную гвардию и, что в ней мужиков - десять тысяч...
Чудновский взял моряка за рукав и отвёл дальше, к ограде сквера. Я, прикрываясь группами вооружённых людей, двинулся за Трофимом и человеком в кожанке, стараясь держаться незамеченным. Меня распирало любопытство. Теперь до ушей долетали только отдельные слова.
- Поймите, товарищ, - говорил Чудновский. - Рабочие и гарнизон ... нейтралитет. Красная гвардия ... только на бумаге. Путиловский завод ... всего восемьдесят душ. Остальные ... не хотят. Не обучены... У нас - мало сил. Мы едва взяли телеграф... вокзалы, электростанцию, телефон... банк...
- Так, что же нам, ждать, когда казачки порубают нас своими шашками? – в полный голос вспылил Трофим.
- Нужно подождать. Вот-вот … подойти … из Кронштадта и Гельсингфорса. В Зимнем нет продовольствия... Отключили … воду. Голодные юнкера и казаки вскоре … разойдутся и тогда...
Моряк упрямо мотнул головой.
- Я бы объявил "временным" полундру.
- Товарищ Штык пытался.
- Кто, кто? - не понял моряк.
- Овсеенко1, - пояснил Чудновский. - Два часа … самокатчики2 от его имени предъявляли Временному … ультиматум.
- И, чего дальше?
- А ничего.
- Самокатчикам надо … дать пару очередей из пулемётов по окнам, - зло и громко сказал Трофим.
- Товарищ Штык угрожал Зимнему дворцу обстрелом из орудий Авроры и Петропавловки.
- С бастионов крепости до дворца достать можно, но калибр маловат, а с Авроры - пустая затея. Дома мешают.
- Там, в Зимнем … Командуют опытные офицеры. Они это сразу поняли и послали Овсеенко на три буквы.
- И чё теперь?
Кто-то тронул меня за плечо и дёрнул, разворачивая в сторону.
- Глянь-ка, робяты! Барчук средь нас затесался. Задубел на ветру, а ведь он подслушивает, зараза. - А ну-ка...
Грубые руки принялись обыскивать "барчука". Но в моих карманах не оказалось ничего, кроме короткой полосы плотной ткани с вышитым на ней пиратским знаком.
- Вот те на? - толстые сильные пальцы Трофима схватили ткань.
За спиной матроса стоял Чудновский, с интересом разглядывая белый череп.
- Да это же армейский шеврон, - сказал матрос.
- Вот именно, - подтвердил солдат, обыскавший меня. – Такие аккурат шили для ударных батальонов. Барчук - не иначе - шпиён.
- Нет, нет. Что вы? - запротестовал я. – Эта штука оказалось у меня случайно. На улице подобрал.
- Ну, да. Конечно, случайно, - насмешливо прищурился Чудновский. - Между прочим, такие знаки носят ударницы женских батальонов смерти.
- Бабы? Это ж надо? - загудели солдаты из отряда Чудновского. - А куды они сиськи девают? А никуды. Треплют ими по ветру. В гимнастёрках карманы внутри глыбокие. Аж до пояса достають. Гы-гы!
1Антонов-Овсеенко (наст. фамилия - Овсейенко, псевдонимы в партии большевиков - Штык и Никита, литературный псевдоним - А. Гальский. Родился 9 (21) марта 1883, Чернигов, Российская империя. Русский и украинский революционер, меньшевик до 1914 года. В 1917 году вступил в партию большевиков. В качестве секретаря Петроградского военно-революционного комитета Антонов-Овсеенко, входивший и в образованный 24 октября «Полевой штаб ВРК», принимал активное участие в Октябрьском вооружённом восстании в Петрограде. После Октябрьской революции - советский партийно-государственный и военный деятель.
2 Самокатчики - военнослужащие велосипедных (самокатных) подразделений. В 1890-х годах в число средств физической подготовки русской императорской армии была введена велосипедная езда. 9 июня 1891 года был издан приказ № 1581 об обязательном приобретении велосипеда для войск и формировании особых самокатных команд.
Толпа заржала, а комиссар продолжал внимательно меня разглядывать.
- Не нужно оправдываться. Вы, я смотрю - студент или инженер. На вас - хороший заграничный костюм. Правда, одежда - не по сезону. Юноша! Ответьте на один вопрос. Вы сочувствуете миллионам рабочих и крестьян, поднявшихся на борьбу против своих угнетателей?
- Конечно, - поторопился ответить я. - Им нечего терять кроме своих цепей.
- Ага. Читали Маркса?
- "Капитал" - моя настольная книга.
- Похвально, похвально. Кто-нибудь, дайте ему шинель или пальто. Парень дрожит от холода.
- Вон. Пусть берёт. У ограды ахвицер лежит. Подстрелили случайно. Шинелка добротная, да уж больно узкая. Нам - без надобности.
Я обернулся и увидел возле решётки забора тёмную фигуру, лежащую на земле. Мёртвый человек валялся на боку, нелепо вывернув ноги, с которых уже сняли сапоги. Офицера, очевидно, обыскивали. Труп находился в полуметре от лужи крови. Меня передёрнуло и едва не вырвало.
- Сыми кто-нибудь, - повелительно сказал Трофим. - Глядь – интеллигенту – не по себе, сам не может. Вот-вот блеванет мне на бушлат.
Через минуту, невзирая на слабые протесты, чьи-то руки набросили шинель мне на плечи. Сразу стало теплее, но дрожь не торопилась покидать озябшее тело. Запах крови, которой была испачкана шинель на груди и со спины, вызывал тошноту.
- Вернёмся к нашим делам, - сказал Чудновский. - Если вы сочувствуете рабочим и солдатам, значит, готовы помогать справедливому делу освобождения народа от невыносимого угнетения и козней врагов революции. Так?
- К-к-конечно. Если нет другого выхода.
- А его в любом случае нет. Или - с нами, или - против нас. Логично?
Я, молча, кивнул, стараясь, что зубы клацали не очень громко.
- Как вас зовут, молодой человек?
- Максим, - я неохотно представился.
- Товарищ Максим! Составите мне компанию?
- Какую?
- Прогуляемся до штаба защитников Зимнего.
- Зачем?
- Для переговоров о сдаче. Пусть офицеры – командиры юнкеров увидят, что интеллигенция настроена против Временного правительства и не поддерживает Керенского. Кстати, сможете переговорить со своей сестрой из ударного батальона. Или, не знаю, кем она вам приходится. Я ведь догадался. Шеврончик у вас не случайно в кармане оказался. Если уговорите женщин сдаться – честь вам и хвала. Согласны?
Я снова кивнул, справедливо полагая, что лишние возражения приведут к непредсказуемым для меня последствиям.
- Прекрасно! - воскликнул Чудновский. - Товарищи! Разойдитесь.
