- Парфенон? - в собственном голосе мне послышалась дрожь восхищения.
- Ты слышал о нём? Да! Это он. Пусть будет благословенна Афина-Девственница, покровительница Афин, - сказал Геродот, не отводя взгляда от города.
Я тоже таращился на величественное сооружение, которое в своё время видел в полуразрушенном состоянии и не мог поверить, что все эти пейзажи - не продолжение сна.
- Чудеса! Ей богу – чудеса.
Мой шёпот прервал Эсимид.
- Ты ещё не был рядом с храмом и внутри него. Подойдёшь к нему ближе – не вырони на ладонь глаза.
- Почему? – спросил я.
- Новый Храм и всё пространство Акрополя - заслуга Перикла, - сказал Геродот, оттирая плечом смеющегося триерарха. - Это он нашёл для строительства деньги, пригласил Калликрата и Фидия1. А теперь, на месте разрушенных персами старых храмов стоит красавец Парфенон, Пропилеи2 и прочие святилища. Внутреннее убранство храма поразят твоё воображение.
- Проклятый Ксеркс! - выругался Эсимид. - Если бы не предательство нищего пастуха, царь Леонид разгромил бы персов ещё при Фермопилах.
Я стоял и впитывал в себя воздух древних Афин, легендарные имена и названия исторических мест, где сражались и умирали мифические герои.
- Можешь закрыть рот, - снова засмеялся триерарх. - А не то, чайка залетит. Вон их, сколько вьётся над рыбным рынком.
Пока я стоял и разглядывал город, наша триера протиснулась через множество стоящих на рейде судов, подошла к пристани, на каменную набережную был перекинут трап, и Геродот, не обращая внимания на любопытство толпы и приветственные крики, сошёл на землю, увлекая меня за собой. За нами последовали гоплит и два раба.
1Фидий (ок. 490 до н. э. — ок. 430 до н. э.) - древнегреческий скульптор и архитектор. Друг Перикла – знаменитого оратора и полководца, основателя афинской демократии.
2Пропилеи (др. греч. - ворота) — парадный проход, проезд, образованный портиками и колоннадами.
Эти здоровенные парни тащили вещи философа: несколько узлов, небольшой сундучок и футляр с клепсидрой.
Мы двигались по улицам города всё время вверх, и я пожирал глазами выложенные плитами чистые мостовые, большие и маленькие дома с ослепительно белыми стенами, черепичными крышами, над которыми возвышались портики маленьких храмов, колонны. То и дело на пути попадались лавки торговцев. Столы, заваленные керамикой, медными светильниками, блюдами, кубками, ножами, свитками пергамента, тканями и прочими вещами располагались прямо под открытым небом. Всё это великолепие освещалось Солнцем и пускало зайчики, когда лучи отражались от резных поверхностей белого камня или медных украшений. Гул голосов постепенно отступал, толпы людей редели, превращаясь в маленькие группы, которые в свою очередь растворялись в многочисленных узких переулках. Вскоре мы очутились в тихом квартале, застроенном небольшими виллами в окружёнии садов, небольших виноградников и оливковых пальм.
- А вот и мой дом, - сказал Геродот, останавливаясь у ворот невысокой ограды из густо посаженных кустов лавра. Открылась калитка, и перед нами предстал пожилой, лысый мужик в льняной белой тунике.
- Господин! - воскликнул он.
- Сколько раз тебе говорить, Леострат, не называй меня господином. Ты в этих стенах – свободный человек. Оставь рабам рабские привычки. Знакомься, Максимид. Это - мой домоправитель.
"Ага, - мысленно отметил я. - В этих стенах Леострат – свободный человек, а за пределами дома? Интересная у них демократия с элементами деспотизма".
- Сегодня, мой друг, последуем примеру софистов1. Будем пить вино, не забывая, что в нём обычно – слишком мало истины, - Геродот, улыбаясь, обнял меня за плечи.
- Не понимаю связи между софистами, истиной и вином, - устало сказал я.
Красота Афин, жара и груз впечатлений давил на сознание, делая меня невосприимчивым к философским шуткам Геродота.
- Всё - очень просто. Софизм - означает уловка. Софистов приводят в восторг разные хитрости. Я считаю, что любые уловки - по большому счёту – ложь. Уловки противоречат логическим доказательствам. Уловки хороши в спорах, ведущих к выгоде, но они не служат орудием поиска истины. Вино приносит отдых сознанию и лёгкость полёта фантазий. Но это не значит, что, будучи во хмелю, наши фантазии приведут нас к логическим умозаключениям и непреложным истинам.
- Не могу согласиться, - улыбнулся я, совершенно не понимая, что хотел сказать Геродот, произнося свою тираду. – Нас - атлантов во время застолий посещали неплохие идеи. Иногда логике пьяного человекам можно позавидовать.
- Что тут сказать? Обычный парадокс, вызванный затмением разума по причине чрезмерного винопития! - воскликнул хозяин дома, усаживая меня за стол под раскидистым толстым деревом. Рабы уже суетились вокруг нас, наливая вино и расставляя блюда с фруктами и сыром.
- Любое умозаключение можно трактовать двояко, - Геродот пододвинул ко мне деревянный кубок. - Приведу тебе пример. У знаменитого Протагора учился софистике и судебному красноречию некий Эватл. По заключенному между ними договору Эватл должен был заплатить за обучение десять тысяч драхм, но только в том случае, если выиграет свой первый судебный процесс. Если бы он проиграл первое судебное дело, то, вообще, не был обязан платить. Однако, закончив обучение, Эватл не стал участвовать в судебных тяжбах и, как следствие, он считал себя свободным от уплаты Протагору. Такое положение вещей длилось довольно долго, терпение Протагора иссякло, и он сам подал на своего ученика в суд. Таким образом, в один из дней должен был состояться первый судебный процесс Эватла. Протагор в суде привёл следующую аргументацию: "Каким бы ни будет решение суда, Эватл должен заплатить. Он либо выиграет свой первый процесс, либо проиграет. Если выиграет, то заплатит по договору, если проиграет, заплатит по решению суда". Эватл возразил: "Ни в том, ни в другом случае я не должен платить. Если я выиграю, то я не должен платить по решению суда, если проиграю, то значит – меня плохо обучали и я не обязан отдавать деньги".
- Уверен, что эта идея пришла Эватлу за бокалом вина, - засмеялся я.
- Как бы там ни было, бери амфору, наливай и пей, - сказал Геродот. - Завтра я представлю тебя Периклу.
Мы провели за столом часа два. Грядущая встреча с Периклом абсолютно не волновала меня. Я рассказывал анекдоты, редактируя их в духе времени, мой сотрапезник отвечал мне забавными историями про персов. Через десять минут мне стало ясно, что греки относятся к персидским царям, как мы - русские - к чукчам. С наступлением темноты Леострат, держа светильник в руке, проводил меня в маленькую спальню, где я, всё ещё блаженно
