- И что это за стихия, Анаксагор? - спокойно спросил Перикл.
- Космический разум. Что же ещё? Именно он соединяет и разъединяет первоначала, создаёт видимые нами предметы и перемены в них. Этот разум – совокупность всех сил природы и, вместе с тем, он обладает всеведением, всемогуществом и свободой воли. Он вносит в материю движение, жизнь и порядок. Наши жизни и наши души - суть проявления этого разума, а через деятельность высшего разума в человеке достигается познание истины. Чувственные впечатления обманчивы, и принимать их в расчёт нет смысла. Целью жизни любого человека должно быть стремление к истине. Чем я и занимаюсь.
- Нет и нет, - завопил плешивый маленький человечек. - Это неслыханно, кощунственно и противно нашим верованиям. Боги покарают Афины. Совет пятисот и жрецы многих храмов требуют казни этого безумца.
Перикл поднял руку. Его речь была длинной и витиеватой. Он говорил о теориях какого-то Эмпидокла, о разнице между учениями философских школ, о Гераклите, о Пифагоре, который отправился в Египет в поисках истины и учился у египетских жрецов тайным знаниям.
- Вся Эллада сначала проклинала Пифагора, считая философа шпионом персов, а потом восхищалась им. Лучшие и умнейшие мужи приезжали к Пифагору на Самос, желая приобщиться к мудрости этого человека, а затем, вновь, подвергли его остракизму за оправдание тирании. А почему? Потому, что мудрец говорил, что облагородить невежественный народ можно лишь там, где власть принадлежит касте знающих людей, которым демос должен повиноваться в большинстве случаев безоговорочно. Как дети родителям, а в остальных случаях - сознательно, подчиняясь нравственному авторитету вождей, - Перикл сделал многозначительную паузу, а затем, продолжал:
1 Атом. В переводе с древнегреческого означает "неделимый".
- И что произошло дальше? Мы сочли учение Пифагора деспотическим и заставили бежать к италийским варварам, которых он считал более способными и восприимчивыми к наукам, чем граждане собственного отечества. Кому от этого стало хуже? Нам, грекам. Рим, впитывая наши идеи, подчиняет себе прочие латинские племена и усиливается, а мы слабеем, уверовав в свою непогрешимость и могущество многочисленных богов Эллады. Эллины погрязли в роскоши, не задумываясь о смысле бытия и своём предназначении. Прошу вас, не трогайте Анаксогора. Нельзя запретить философу мыслить и искать истину. Ведь, истина - многолика. Она похожа на Януса...
Толпа загудела, заставив Перикла замолчать. Противник Анаксагора протянул руки к сводам храма.
- О, несчастные жители Афин! Разве вы не знаете, что землетрясения – это не сокрушительный хаос неких выдуманных гомеомерий, а гнев Аида. А затмения солнца – не обжигающее смешение многочисленных стихий, которые по неведомой причине остывают и теряют свой ослепительный блеск. Когда дневное светило не показывает нам своего лица, это говорит о том, что Аполлон в эти дни отвернулся от Эллады, и у него нет времени. Он занят своими делами, которых огромное количество, - плешивый мужик явно подстрекал толпу. Он кричал, брызгая слюной во все стороны.
- Не Аполлон ли вместе с Посейдоном возводил стены Трои? Не он ли в компании с Гераклом спасал от смерти жену царя Фессалии? Когда Аполлон прячет свой лик, это значит, что бог, или пророчествует о грядущих бедах, или наказывает наших врагов. А что говорит нам Анаксагор? Он вещает на площадях о том, что причиной и творцом всего сущего, отцом богов и людей есть не Зевс, управляющий всем миром, а какой-то Разум. Пусть боги за это покарают безумца. Смерть Анаксагору!
- Смерть! - нестройно подхватила толпа.
- Послушайте меня, - повысил голос Перикл. - Нельзя наказывать смертью человека за его убеждения. Давайте, хотя бы, сделаем так, как поступили наши отцы с Пифагором. Отпустим Анаксагора. Пусть покинет Афины и живёт там, где сам захочет.
Толпа расступилась, пропуская вперёд человека, одетого в бордовую тунику. Лицо нового оратора было бледным. Кончик широкого носа гордо смотрел вверх, открывая твёрдую линию губ.
- Софокл1, - шепнул мне на ухо Геродот. - Сейчас он, или погубит Анаксагора, или спасёт его от смерти.
- Сограждане! - воскликнул Софокл, театрально поднимая вверх правую руку. - Это действо, которые вы называете справедливым судом, напоминает мне эпизод из прошлого, когда на пути к Трое греки по совету Одиссея бросили на безлюдном острове фессалийского царя Фиоклета, укушенного змеёй. В одиночестве, забытый богами и людьми, нестерпимо страдающий от раны, Фиоклет добывает себе жалкое пропитание охотой, пользуясь луком Геракла, оставленного ему сердобольным героем. Его меткости позавидовал сам Пан – покровитель охотников. Но под стенами Трои Одиссей вспоминает слова оракула, что город может быть взят только про помощи этого чудесного лука. И что это значит?
- Не плюй в колодец. Пригодится напиться. Нельзя было бросать на острове Фиоклета, - громко сказал я.
Геродот стукнул меня по спине, а Перикл стал шарить глазами по толпе, пытаясь определить, что это за наглец осмелился подать голос.
- Правильно, - одобрил мои слова Софокл. - Когда-нибудь и мы пожалеем об утрате и о том, что бросили Анаксагора в руки палача.
- Это не я утратил Афины, это Афины потеряли меня, - неожиданно сказал Анаксагор.
- Вот видите! Он сам решил свою судьбу! - заорал плешивый обвинитель. - Изгнание, изгнание?
- Прочь! - подхватила толпа.
- Так тому и быть, - с заметным облегчением воскликнул Перикл. - Ступайте все. Суд окончен.
Мне были до лампочки все заумные теории, которые только что звучали под сводами Парфенона, но согнутая спина Анаксагора вызывала жалость. Мужики в разноцветных туниках начали аплодировали, а мы с Геродотом, пользуясь моментом, протиснулись к Периклу.
- Это и есть твой атлант, - спросил стратег после обмена приветствиями с Геродотом.
- Он самый. Его зовут Максимид.
- Значит, Атлантида - не миф?
- Выходит так.
- Что же, уважаемые... - Выражение лица Перикла стало несколько растерянным. - Удивили... Прошу тебя - Геродот и тебя - Максимид проводить меня к верфи. По дороге и поговорим.
- Стойте! - воскликнул я. - Неужели вы не позволите мне обойти храм, чтобы осмотреть всё это
