Доказывая, что «непобедимость» немецко-фашистской армии – всего лишь миф, Сталин приводит в пример Наполеона и Вильгельма II, армии которых тоже считались непобедимыми, но были разбиты. А успешное наступление врага объясняется тем, что война началась «при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск». Он отрицает, что заключение пакта о ненападении в 1939 году было ошибкой: оно обеспечило полтора года мира.
Для того, чтобы ликвидировать эту опасность и разгромить врага, необходимо осознать всю угрожающую опасность и мобилизироваться, помня, что речь идёт о жизни и смерти Советского государства и народа. Нужно бороться с паникёрами и трусами, перестраивать экономику на военный лад, помогать Красной Армии, создавать народные ополчения. В Москве был создан Государственный комитет обороны. Союзниками советского народа в этой войне будут все народы Европы и Америки.
«Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма».
– А ведь враги и до нас доберутся, – сказал Генка. – Хоть мама и говорит, что, мол, уедем скоро, чувствую я, что останемся... Может, хоть ты уедешь...
– Об этом теперь бесполезно рассуждать, – ответил Филя. – Мама сказала, что не может бросить раненых солдат, что это её долг, так что и мы остаёмся... Ничего, я в партизаны подамся. Как только враги сюда придут – не будет им никакого житья, вот увидишь...
– Мы вместе уйдём в партизаны, – сказал ему на ухо Генка. – У нас с ребятами есть тайник с оружием, там всё настоящее... Оружия пока мало, но мы каждый день будем добывать, и наши бойцы будут делиться с нами...
– Правда? Генка, у нас в госпитале много бойцов лежит, надо у них спросить, – прошептал Филя. – Чувствую, война тяжёлой будет... Даже по радио было слышно, как Сталин волнуется...
***
Те полтора месяца, что оставались до начала оккупации Новгорода немецко-фашистскими войсками, Филя трудился от зари до зари: помогал перевязывать раненых солдат, готовить убежища от бомбёжки, эвакуировать экспонаты музея; добывал оружие, рыл окопы для фронта и даже участвовал в боях за город вместе с отступающими советскими войсками.
Транспорт и предприятия, медицинские учреждения Новгорода перестроили на военный лад: например, на обувной фабрике шили мундиры и обувь для бойцов, на лесопильном заводе стали делать ящики для боеприпасов, а на ликёроводочном – изготовлять горючую смесь для уничтожения танков, там Филя с друзьями смогли достать несколько бутылок. В середине июля в городе расположился штаб Северо-Западного фронта. Госпитали разместились в зданиях школ и культурно-просветительских учреждений. Фронт подошёл совсем близко к городу.
В начале июля фашисты начали бомбить Новгород, больше месяца на город сыпались бомбы. Рушились дома, гибли люди. Сначала город бомбили один раз в сутки, потом – чаще, воздушная тревога объявлялась по нескольку раз в день. Мария Фёдоровна с сыном в такие часы отсиживались в подвале среди других жителей; уставшие, изнурённые, они засыпали тревожным сном, Филя вздрагивал во сне, и мать прижимала его к себе, успокаивала...
В середине месяца началась эвакуация жителей города на восток, в первую очередь провожали женщин, детей, пожилых людей. Их сажали на баржу, которая плыла до станции Кириши, а оттуда пересаживали на железнодорожный транспорт. Вывозилось в тыл оборудование предприятий. Был приведён в негодное состояние водопровод, взорвана электростанция.
В первые дни войны Новгородский музей ещё работал, лишь в последний день июня было велено эвакуировать его из города.
В ящики были сложены лампады, Евангелия, потиры и многое другое. Филя помог погрузить всё это в вагоны, которые сразу же отправились в Киров и через полторы недели вернулись. Фашистские самолёты бомбили город, от взрывов выбивало окна, здание рушилось, сверху сыпалось стекло, обломки кирпича, штукатурка. Вагонов было мало, далеко не всё могло в них уместиться, и поэтому были взяты только самые выдающиеся произведения искусства. Ящики закончились, но для погрузки удалось достать бочки от рыбного хозяйства. В них сложили иконы, церковные оклады, складни, кресты, сосуды, книги, ткани, хрусталь, драгоценное оружие и некоторые золотые предметы. 2 августа из города отправили третью партию экспонатов, с ними уехало большинство работников музея. Погрузку завершили на рассвете, уезжающих снабдили едой и водой, мужчинам дали на всякий случай винтовки.
Несколько оставшихся сотрудников провели последнюю ночь в Софийском соборе без сна, в страхе и тревоге. Здесь же были раненые бойцы. Здание содрогалось от близких взрывов, виделись отблески пожаров. Накануне вечером двое работников встретили возле собора Фильку – бледного, запылённого, с пулемётом в руках; он помогал советским войскам отстаивать город и теперь уходил вместе с ними. Его не смогли ни о чём толком расспросить – он исчез так же быстро, как и появился.
Наутро перед ними открылась страшная картина: мост через Волхов был сильно повреждён взрывами, и машины с повозками не могли проехать по нему, только один за другим пробегали солдаты и беженцы. Вокруг гремели взрывы, пылали и рушились дома; совсем низко с жутким рёвом проносились самолёты. На обочинах дороги лежали трупы людей, тележки, брошенные вещи...
Работники музея с трудом перешли мост, добрели до села, где их накормили; там они смогли промыть раны на ногах и отдохнуть. Потом продолжили путь, на пароходе доплыли до Старой Ладоги и дальше отправились каждый своим путём.
29. Нашествие
Филя и Гена пропали на пять дней; их матери не имели никаких известий о них, они опросили всех, кого могли, но никто не видел их сыновей – оба будто в воду канули...
15 августа был штурм немцами древнего земляного вала; грохот орудий, взрывы, выстрелы винтовок, автоматные очереди слились в один оглушительный, ужасающий гром, и у Фили, который находился среди бойцов, оборонявших город, душа уходила в пятки... После того, что ему пришлось пережить в тот день, он долго не мог прийти в себя.
В новгородском Кремле ещё находился гарнизон, войска сдерживали натиск врага – но вот Филя увидел прорвавшуюся часть противника и побежал в первое попавшееся укрытие – пустующий дом. Укрывшись за комодом, стал прислушиваться к выстрелам: бои развернулись на улицах города. Раздался звон стекла, потом пуля просвистела где-то совсем рядом, за ней – другая, третья... Филя сидел ни жив ни мёртв от
