- Прости, прости, - тихо говорил Вагнер, пытаясь достать из заднего кармана джинсов носовой платок.
Микки высвободилась из объятий Ярополка и, в свою очередь крепко обняла его. Ярополк щекой почувствовал мокрые ресницы девушки. Он осторожно погладил Микки по голове.
- Ничего, ничего, - Вагнер наклонился и губами осушил две мокрые дорожки, проложившие себе дорогу к подбородку Микки.
Его глаза встретили немигающий, полный влаги, нежный взгляд девушки. Вагнер потерял контроль над своими чувствами и поцеловал Микки в губы.
- Всё пройдёт, всё пройдёт, - шептал он, снова и снова целуя девушку.
- Да, да, - тихо сказала Микки, отводя голову назад.
Её руки упёрлись в грудь Вагнера.
- Пожалуйста, отпусти меня. Мы не должны...
- Хорошо, хорошо, - задыхаясь и, ощущая на своих губах вкус соли, тихо сказал Ярополк. Он разжал руки, поспешно встал и отступил на два шага.
- Прости.
Ярополк не понимал, чем была вызвана печаль Микки.
Девушка взяла из рук Вагнера носовой платок и вытерла слёзы. Она попыталась улыбнуться. Её это удалось с трудом.
- Разревелась, как маленькая.
Она посидела минуту, прижимая платок к носу, потом решительно поднялась.
- Ты вроде собирался нанести визит старому Тихара Акира.
- Да, конечно, - сказал Вагнер, уже не испытывая особого желания искать в горах какую-то средневековую плавильню.
- Если хочешь, возьми мой старый байк, - предложила Микки. - Только его ещё надо завести. Он стоит в бывшем курятнике за домом. А ещё - я нарисую тебе план. Так тебе будет проще найти мастерскую почтенного Акира.
- Спасибо, Микки, - сказал Вагнер. - Ты ещё долго пробудешь здесь?
- Думаю - неделю или чуть больше.
- Тогда мы ещё увидимся, - нерешительно, краснея, сказал Ярополк. - Я буду приезжать в гости, если ты и твой дед не возражаете.
- Хорошо, - ответила девушка. - Мы рады гостям. Открою тебе секрет. Ты понравился деду.
- Не может быть.
- Провалиться мне на этом месте, - воскликнула Микки, повеселев. - Он сказал, что ты - настоящий мужчина и немного сумасшедший. Он сказал, что все настоящие мужчины должны быть немного сумасшедшими.
- Это почему же? - Вагнер, засовывая ноутбук в рюкзак, обернулся к девушке.
- Только сумасшедший может осилить путь, который проделал ты из Америки, чтобы увидеться со старым сумасбродом Тихара. Это слова дедушки, - засмеялась Микки, увидев озадаченное лицо Ярополка. - Пойдём, безумный гайдзин. Я дам тебе ключи от байка и покажу, где он стоит.
Они спустились на заснеженный двор, обошли дом. Вагнер потратил час, чтобы завести видавший виды старый "Судзуки". Он проверил уровень бензина в баке, вывернул и прокалил свечи, прочистил карбюратор, подтянул цепь, и байк, чихнув раз десять, уверенно затарахтел мотором.
Пол вернулся в дом, раскланялся с миссис Имагава, постоял немного с Микки, разговаривая о пустяках.
- Пойду, попрощаюсь с мистером Тосиро, - сказал Вагнер, не отводя глаз от грустного лица Микки.
- Не трудись. Он уехал по делам, но оставил записку для Тихара-сан. Думаю, что это рекомендательное письмо, как результат наблюдения за твоим поведением. Ты не напрасно пил с ним сакэ. Кстати, о чём разговор у вас шёл?
- Не помню, - Ярополк почесал затылок. - Не ожидал от него. Ведь, они с мистером Тихара, ты говорила, вроде бы - в ссоре?
- Это же Япония, - улыбнулась девушка. - Тут всё не то, чем кажется непосвящённым. Между стариками - сложные отношения, не мешающие переписке, редким встречам, воспоминаниям и разговорам.
- Учту, - сказал Вагнер. - Что ж, спасибо этому дому.
Пол поднялся наверх, закинул за плечи рюкзак и тубус, махнул рукой на прощанье Микки и оседлал мотоцикл.
Ярополк двинулся по неплохой асфальтовой дороге, которая вскоре сменилась просёлком, идущим вдоль неширокой бурной реки в горы. Несколько раз он пересекал поток по узким мостам, минуя развилки, но продолжал держаться направления, указанного на карте, полученной от Микки. Через двадцать километров просёлок кончился, и началась широкая тропа, раскисшая от тающего снега. Байк иногда проваливался в грязь по ступицу, но благодаря водительским навыкам Вагнера, выбирался снова на тропу, нащупывая колёсами невысокие каменные террасы. Через три часа мучительной езды, Ярополк, забрызганный до макушки шлема грязью, выбрался к окраине маленького посёлка из десятка домов. Склоны гор и сосновый лес со всех сторон окружали деревушку, оставляя свободным от зарослей пологое ущелье, куда устремлялось несколько ручьёв, сливаясь в ту самую реку, вдоль которой совсем недавно ехал Вагнер. Лёгкий туман играл роль камуфляжа, размывая деревянные конструкции построек. Чуть в стороне, замыкая периметр посёлка, возвышалось длинное здание с крышей из алюминиевого профиля. Сквозь окна наружу пробивался мерцающий свет. Несколько столбов с фонарями казались тонкими спичками, соединёнными нитью кабеля. Вокруг не было ни души. Вагнер подъехал к широким дверям постройки, слез с мотоцикла, стащил шлем и постучал им в двери. Спустя минуту одна из створок приоткрылась, и на свежий воздух вышел невысокий худощавый человек в длинном брезентовом фартуке. Вагнер поклонился, человек ответил учтивым поклоном и вопросительно уставился на Ярополка, время от времени переводя взгляд с лица гостя на его заляпанную грязью одежду.
- Коннитива. Сумимасэн. Я хотел бы поговорить с господином Тихара Акира.
- Мастер только вернулся из Святилища. Он никого НЕ МОЖЕТ видеть.
- И всё же. У меня для мастера есть письмо.
- Вы - почтальон?
- Нет.
Человек ещё раз оценивающе осмотрел фигуру Вагнера и, молча, скрылся.
Ещё через пару минут в дверях показался маленький худощавый японец, одетый в плотное длинное кимоно и широченные штаны. Его лицо выглядело выжатым лимоном, покрытым копотью.
- Коннитива. Кто вы и, зачем здесь? - спросил он, безучастно разглядывая Пола.
- Меня зовут Ярополк Вагнер. Вот, взгляните, - Пол сунул в ладонь старику два письма.
Тот взял конверты, достал из недр кимоно винтажные очки, оседлал ими нос и стал читать письма.
- О-о! - тянул он. - Шибато-сама? О-о! Имагава Тосиро? О-о!
Старик спрятал очки за пазухой, отдал Вагнеру письма, заложил руки за спину и стал выхаживать по двору, больше не обращая внимания на неожиданного гостя. Тихара что-то тихо бормотал себе под нос, останавливался, смотрел зачем-то на небо
