- Иди нормально, а то споткнешься и шлепнешься.
Все сильней припекало солнце, все чаще хотелось пить. Мы решили остановиться. Спустились к реке и очутились в чудном тенистом месте, отгороженном от остального мира высокими, с влажной листвой тополями.
Расположились, расстелили старенькое покрывало, окунули в воду, для охлаждения, бутылку с сухим вином, достали хлеб, помидоры, крутые яйца и отварное мясо. А для начала мне захотелось окунуться.
Разделась, вошла в неглубокую ямку меж двух, камней. Но с купанием ничего не получилось. Воды было чуть выше колен. Я постояла, постояла и вылезла на берег.
- Подожди, - сказал муж, - давай поедим, я тебе построю шикарную запруду, накупаешься.
И мы, изрядно проголодавшись, набросились на бутерброды, достали из речки сухое вино и немедленно стали отбиваться от блестящих черных муравьев, набежавших на запах мяса.
Прилетала зеленая стрекоза, становилась в воздухе над нашим биваком. Быстро-быстро трепетала прозрачными крыльями, смотрела выпученными глазами, потом улетала боком и снова возвращалась. По камням, в направлении против течения, не обращая на нас никакого внимания, прыгала аккуратно подтянутая, серенькая трясогузка.
После обеда, стряхнув с покрывала крошки, я разлеглась в скользящей полутени загорать, а Кирилл полез в воду строить запруду. Смотрела, как он ворочает в воде обкатанные булыги, ставит их одну на одну, забивает отверстия между ними более мелкими камнями и пучками сорванной у берега травы. Давала советы, а он ругался и просил, чтоб я не встревала не в свое дело. Тогда я стала смотреть на скалы противоположного берега. В голову полезли глупые детские мысли.
«Отчего, - думала я, - мне так хорошо в горах? Уютно как-то. В Ташкенте у нас квартира со всеми удобствами, с горячей водой и теплым клозетом, а настоящий дом – здесь. Пусть это даже не дом, а обыкновенная палатка, пусть всего только один месяц в году мы живем дикарями, вдали от городского комфорта. Но мы почему-то всякий раз меняем газовую плиту на костер, спим на земле, на жестком матрасе. Нас не смущает отсутствие унитаза и утренняя пробежка по кустам в поисках отхожего места. И ничего, никто не ворчит, даже это принимаем, как должное.
Каждое лето я считаю дни до отъезда в горы. Мне не нужно никаких путевок в санатории и дома отдыха. Я хочу сюда, в эту глушь, в эти заповедные места, где на свободе бродят прекрасные дикие животные. Мы редко встречаем их. Но мы знаем об их присутствии, мы ходим по их следам.
Может быть, играет во мне капля горской черкесской крови? Прабабка была черкешенка. Как интересно, как романтично… Где-то, когда-то… жила-была горянка, кавказская дева… Я ее правнучка. Ее глазами вижу крутые склоны хоть это не Кавказ, а совсем другая страна. Так же, как она, слышу, как шумит в реке чистая снеговая вода, я вижу, как кланяются под ветром тонкие, беззащитные былинки, как ползает по соцветию желтой кашки бронзовый жук. Где-то рядом кустик чабреца. Отсюда он не виден, но я чувствую его аромат…
Отчего это, - продолжала я думать, - дальние вершины всегда кажутся синими, хотя на самом деле они совсем даже не синие? Присмотрелась, увидела, что и вблизи затененные места на горе отдают синевой. Оказалось, что арча, растущая прямо напротив меня, на скале, тоже синяя. Раскинутые шатром, ее мохнатые лапы шевелятся под порывами легкого, постоянного для ущелий сквозняка. И как только она держится на скрученных, перекореженных корнях, протянутых в разные стороны! А возле них, по-видимому, с большой выгодой для себя, расположились кустики костяники с алыми каплями кисленьких, вяжущих ягод. Эти горящие на солнце алые капельки не нарушали мой синий мир, стало казаться, будто это никакие не ягоды, а просто кто-то лазал среди скал однажды и рассыпал по склону круглые коралловые бусы.
Потом что-то произошло в природе. Сквозь шум воды стали слышаться голоса, стройное невнятное пение. Я стала пытаться разобрать слова, но слов не было. Потом смирно лежавшая на берегу синяя глыба… (упала, наверное, сверху тысячу лет назад, - лениво думалось мне)… обернулась слоном. Он медленно ожил, развернулся, поднялся на ноги, взмахнул широкими лопастями-ушами, задрал к небу хобот. Постоял так некоторое время, опустил его и стал пить из реки. «Возьмет и выпьет всю воду. Где я тогда буду купаться?» – подумала я».
- Мама, да ты никак уснула, - послышался голос мужа.
Я открыла глаза. Он сидел возле меня и смеялся. Босые ноги его были в песке, на плечах блестели капли воды.
- Посмотри, какую я тебе построил плотину!
Я поднялась и шагнула к воде. О, это было прекрасное ирригационное сооружение! Аккуратная стенка из тщательно подобранных камней преграждала прямой путь воде, заставляла потихоньку изливаться в сторону. В яме поднялся уровень. Сделав еще два осторожных шага уже в реке, я погрузилась по пояс. Возле ног, откуда взялись, закружились и стали пощипывать кожу крохотные рыбки османчики. Я так ясно их видела, как они ходят в глубине, изгибая спинки.
Собралась с духом, окунулась с головой три раза, и пулей вылетела из воды.
Так проходил этот день. С купанием, с разговорами. О чем мы говорили? Не помню. Тогда мы были молодые, и «чушь прекрасную несли». Солнце медленно совершало свой путь, пока не настало ему время коснуться ближней вершины.
Мы оделись, собрали вещи, и вышли на дорогу.
Вниз шагалось легко. По мере того, как мы спускались, дальние горы медленно погружались в землю, исчезали за более низкими горами. А те напротив, вырастали и вновь становились самыми высокими и самыми неприступными, с отвесными лиловыми скалами.
Наше необыкновенное приключение началось позже, на дороге между кордоном и лужком. Кирилл наступил на камень, погруженный по макушку в землю.
Лежал себе этот камень испокон веков, кругло обточенный водой в доисторические времена, никому не мешал. Вдруг он как-то странно вывернулся у него под ногой, выскочил из земли и слабо тукнул. Муж оступился, с трудом удержал равновесие и удивленно огляделся. Не прерывая разговора, мы пошли дальше по дороге через лужок, пересекли его и уже в легких сумерках стали спускаться к лагерю. Вот с этого момента и пошло, поехало. На какой окатыш он не наступит, тот и качнется или вовсе перевернется. Я сказала:
- Слушай, Кирилл, с чего это ты все камни на дороге сшибаешь?
- Валяются под ногами, вот и сшибаю.
Но я заподозрила что-то неладное. Вернее сказать, в голове промелькнула тень неясного подозрения и пропала.
Пришли в лагерь. Там суматоха, готовится
