».
Глава 1. «Затворник» и «кладоискатели»
Это утро Арсентий начал с пробежки. Такая привычка давно стала для него образом жизни – утренний бег лёгкой трусцой вокруг Верхнего пруда, раз уж довелось жить поблизости от этого благодатного места. Не сказать, чтоб непременно каждый день: всё зависело от капризов погоды и… в ещё большей мере от настроения, внутренней душевной потребности. Бывало, что он едва проснулся, а внутри уже всё зудит, звенит и зовёт: вперёд, на пробежку! Ощущать непередаваемое чувство мышечной «радости», дышать свежим утренним воздухом, любоваться увядающей листвой на цветастых кустах и деревьях! Созерцать водную гладь озера, плавающих по ней чаек, уток и лебедей; наблюдать за покинувшими душные квартиры горожанами: кто-то из них выгуливает собачку, иные так же, как и он – на зарядке. А некоторые уже спешат на работу…
Непреодолимое желание пробежаться утром вокруг озера возникало раза три-четыре в неделю. Обычно, следуя вдоль кромки воды, благо, в последнее время здесь появились удобные пешеходные и велосипедные дорожки, Арсентий ощущал, как его организм наполняется бодростью и новыми силами, а голову, порой, посещают очень важные мысли… Сначала – через мост, потом – по набережной мимо пляжа и «моржей», так горожане прозвали скульптурную композицию, венчающую небольшую плотину, через которую излишек воды по подземному стоку уходит в сторону форта, наполняя окружающий его ров.
А небо уже осеннее. Над городом нависли угрюмые тучи, собирающиеся расплакаться мелким дождиком. Так и хочется вытянуть руку, ласково похлопать по их отвисшим щекам и слегка отодвинуть, чтобы солнечные лучи, получив свободу, улеглись на сырую калининградскую землю, осветили и обогрели её.
Порой, осень напоминала Арсентию маскарад, на котором все участники вырядились в красивые изысканные одежды. Приглашённые гости веселятся, хотя понимают, что бал продлится недолго. Радость постепенно сменяется грустью, но грусть эта – светлая. А когда праздник заканчивается, и суета в природе стихает, лишь усталые листья задумчиво лежат на земле. Они напоминают припозднившихся гуляк. Постепенно всё погружается в глубокий тяжёлый сон и смолкает до будущей весны, до нового праздника…
Хорошо думается в эту славную пору и мысли текут привольно… Иногда, во время короткой пробежки лишь вспомнишь о работе, о повседневных проблемах или результатах опытов, как вдруг… родится новая идея! Вроде бы, и пришла она ниоткуда, жила где-то здесь, в тесных лабиринтах подсознания, а тут вышла ненароком «освежиться» на чистом воздухе…
А вот кафе «Парус». Повернув налево, Арсентий продолжил свой путь по улице Черняховского. Справа звенят трамваи и рычит прочий транспорт проснувшегося города. Слева – кирпичная стена, примыкающая к башне «Дона» (58), в которой сейчас расположен Музей янтаря. Сама стена ограничивает Верхний пруд с юга. Часть воды в этом месте уходит под землю и стекает каскадами уже правее – в Нижний пруд, он же – Королевский, пруд Лебедей, Замковый…(59).
Неутомимая память Арсентия «подбросила» ему вчерашний разговор с добрым приятелем Авениром Петровичем Овсянниковым. Тот уже более полувека живет на калининградской земле, и все эти годы посвятил изучению истории бывшей столицы Восточной Пруссии. Был он известным краеведом, историком, признанным специалистом по фортификационным сооружениям, а также возглавлял отдел по поиску культурных ценностей и охране памятников. В общем-то, друзьями они не были, но их связывало важное обстоятельство: любовь к Калининграду и его истории. Они и познакомились на диспуте, посвящённом проблеме поисков Янтарной Комнаты… лет уж пятнадцать назад. С тех пор и встречались… преимущественно на стезе краеведения. А тут – неожиданный звонок!
– Арсентий Александрович, а у меня к вам интереснейшее предложение! По вашей, так сказать, специальности! – в голосе Авенира Петровича действительно чувствовались необычные интонации. – Пожалуй, нам стоит встретиться и обсудить его.
– По моей специальности? – вот этого Арсентий явно не ожидал.
– Да-да, вы же работаете над проблемой «сборки» из запчастей искусственного человека!
– Отнюдь, уважаемый Авенир Петрович! Этим делом бросили заниматься ещё во времена средневековья, – Арсентий ревностно относился к различным «интерпретациям» по поводу рода своей деятельности, считая, что это «умаляет» её истинную значимость. – Вы же прекрасно знаете, что мы заняты биоконструированием отдельных человеческих органов и не претендуем на роль Создателя!
– Не обижайтесь, дружище! Ради бога, я не хотел никоим образом задеть ваши профессиональные чувства! Надеюсь, вы простите старика, тем более что повод воистину… чрезвычайный! И речь идёт именно о биоконструкторе, только времён… весьма далёких от современности! Уверяю вас, что это выглядит очень интересно!
«Старику» было почти восемьдесят и, конечно, Арсентий никакой обиды на него не держал. Он знал Овсянникова как первоклассного специалиста и милейшего человека, поэтому ответил так:
– Вы меня заинтриговали, уважаемый Авенир Петрович…
И они договорились о встрече вечером.
Продолжая бег, Арсентий невольно улыбнулся. Отчего-то он придал большое значение предстоящему разговору. Овсянников был не просто взволнован, его, как показалось, распирал целый сонм эмоций!
«Видно, Петрович опять откопал что-то из ряда вон…» – решил Арсентий, ускоряя движения. Он нырнул под небольшую арку в крепостной стене и продолжил движение по «горбатому» мостику вдоль берега, но уже восточного. Справа осталась башня «Дона» с «Музеем янтаря», сзади – площадь Василевского. Его дом был уже совсем рядом...
Профессор Арсентий Ледовской, заведующий кафедрой нормальной анатомии человека медицинского факультета университета имени Канта, не так давно отметил свой «золотой» юбилей. «Пятьдесят лет – это не возраст, а счёт – 5:0 в мою пользу!», – шутил он с поздравлявшими его сотрудниками кафедры. Выглядел профессор соответственно своему статусу – лысый, с аккуратной академической бородкой и в очках. В быту он был неприхотлив, а порой даже аскетичен. Одевался Арсентий Александрович довольно небрежно, и как сам он говорил: «главное, чтобы было тепло и удобно». Галстуками пренебрегал, а расчёски считал излишеством. В юности он любил слегка «попижонить», однако с возрастом выработал свой собственный оптимальный стиль одежды и, вспоминая молодость, иногда любил пощеголять в добротном костюме…
А вот работа была для него всем! В трудах Ледовской забывал о еде, сне и отдыхе. Например, при подготовке докторской диссертации, он чуть не потерял зрение, просидев несколько суток подряд у монитора компьютера… От физического истощения и нервного переутомления его тогда пришлось буквально спасать в клинике.
Чудак и добряк, с искренней, как у ребенка, улыбкой. Внешне – настоящий «Рассеянный с улицы Бассейной»! Но нет, «ботаником» он никогда не был… наоборот, отличался сильным и целеустремлённым характером… «Даже если в тебе разочаровался весь мир, всё равно верь в себя!» –
