- Мишка, ты молодец! Знаешь, я всегда вспоминала, как мы с тобой на службы ходили, «Лето Господне» и наши тусовки. Я тогда не говорила, может, у меня просто не было слов, или стеснялась, но сейчас попытаюсь - спасибо тебе, тогда для меня это был первый шаг, и очень-очень важный.
Меня переполнили эмоции, и я просто обняла его – то ли затем, чтобы скрыть своё смущение, то ли чтоб поделиться своим теплом, я не анализировала, просто позволила чувствам проявиться. Он обнял меня в ответ, и я услышала над самым ухом:
- Я молился за тебя.
***
Отпевали Мишку в этом же храме, на котором уже сияли на всю округу кресты и купола, а центральное помещение, освобождённое от котельной и перекрытий второго этажа гулко отражало заунывные песнопения церковной братии. Может, и хорошо, что его лицо прикрыли чёрной тканью, но пробравшись через людей поближе к гробу мы с подругой, в глубине души не до конца веря, что это могло случиться с ним, увидели его ботинки сорок пятого размера и, переглянувшись, в момент поняли, что это правда. Горе резануло по сердцу своей бритвой, и я ещё потом долго приходила в себя, ища ответа, получилось ли у Мишки попасть туда, где Свет или он ещё долго будет блуждать в тёмных коридорах в поисках потерянных ориентиров.
Нам пришлось ещё долго мёрзнуть на кладбище, слушая неуёмное поповское пение, и вернувшись в город, мы собрались на свободной квартире, чтобы помянуть иеромонаха Варнаву, бывшего для всех нас другом Мишей. У всех было тяжело на душе, но алкоголь делает своё дело. Постепенно мы согрелись и как-то пооттаяли от пережитого за день. Каждый говорил, что для него был Миша. А потом Саша вдруг сказал:
- Ребят, давайте я БГ поставлю. - И оглянувшись вопросительно, словно извиняясь за идею, добавил – Миша ведь любил БГ.
Не часто мы бывали на поминках, и особо порядков не знали, кроме рюмки, накрытой куском хлеба, поэтому возражений не было – почему бы не попробовать…
Наши мрачные лица даже как-то посветлели от музыки, и разговор пошёл более оживлённо. Мы вспоминали общие тусовки, походы и песни у костра, забавные случаи, словно забыв, что Миши больше нет с нами. А когда пришло время расходиться, Саша резюмировал:
- Друзья, не посчитайте меня сильно пьяным, но мне явно кажется, что Мише такие стихийные поминки понравились гораздо больше, чем всё это представление в церкви и на кладбище.
Конечно же, мы были согласны. Мы все, каждый по-своему, любили Мишу, и все согласились, что он был с нами снова, когда мы перестали циклиться на утрате.
А на следующий день я написала эти строчки:
Мы вчера хоронили друга.
Пили молча за упокой,
За любовь, за единство круга,
Что стал крепче в момент такой.
Мы вчера стали чуть мудрее.
Мы вчера стали чуть светлей.
Словно друг поделился с нами
На прощанье душой своей.
А попы пели заунывно:
"Святы Боже, помилуй нас".
Что ж не пели "Святы бессмертны",
Когда был он ещё средь нас?
Он ушёл, и с небес улыбался,
Сбросив тяжесть земных оков.
Словно с нами он здесь, остался,
А в динамиках - Гребенщиков.
Я ещё потом долго винила себя, что не смогла помочь. Но однажды, вдруг, в молитве со мной стало происходить нечто странное – словно в эфир пробился голос неизвестной радиостанции. Я прислушалась повнимательнее, затаив дыхание, и на внутреннем экране нарисовался…Мишка! Я чуть было не сказала, обрадовавшись: «Живой, чёрт!» Получилось, в общем! Слава Богу, слетел с души камень. Это как письмо издалека. Но работает же! Он и там работает Ангелом-Хранителем. Ему это легко, ведь он был им уже здесь. Эх, если бы я умела рисовать так, как он! Я бы написала икону, запечатлевшуюся в моём сознании – мы вдвоём «на таможне» абсолютно голые и свободные, обнявшись, курим в форточку одну сигарету на двоих, а огромная луна жёлтым нимбом висит в окне, и освещает своей лунной дорожкой «таможенную» кухню. Видели бы вы, как он был красив в этом свете луны. В Мишке всегда была какая-то неземная красота, и многие находили его явное сходство с Христом, и в лице, и в фигуре. Сигарета, вы правы, конечно же, лишняя.
Глава10. Зачем мне это? 2013г.
Мне скулы от досады сводит:
Мне кажется который год,
Что там, где я, — там жизнь проходит,
А там, где нет меня, — идет.
Владимир Высоцкий
Меня, в моём стремлении к прекрасному, обманули не одну тысячу раз. И почти все эти разы, я выплакала на плече у моей боевой подруги. «И что, тебе никогда не надоест, что тебя всё время пытаются поиметь?» - Говорила она мне. Не смотря на голос разума, коим и являлась моя подруга, я не переставала верить, что однажды мне предстоит найти то, к чему так стремится моя душа. Я вступила в тысячу и одно говно, пока не почувствовала, наконец, что нога упёрлась в твёрдое. И это не исчезло, не растворилось, более того, оно стало стремительно разрастаться с той первой экскурсии, проведённой Маргаритой. Погружаясь в прошлое, я заново открывала для себя давно известные факты и сила земли русской каждый день всё больше наполняла меня. Раньше, мне было невыносимо трудно жить в этих условиях, и я говорила, что родина – это место, где человеку хорошо. После погружения в прошлое, когда меня спросили: «Ты ощущаешь себя гражданином своей страны?» С гордостью, не ожидая от себя такого прилива патриотизма, ответила: «Я ощущаю себя дочерью своей земли, и когда я это поняла, мне стало хорошо». Не любили в нашем краю нововведений иноземных, но жили по правде, природу не корёжили, а жили с ней в согласии. Запоздали с университетами, зато не срали под лестницами дворцов. Всегда были чистоплотны и трудолюбивы, хоть и в избах. Иноземцы, коих допускали к управлению государством, дабы они помогали развиваться, не всегда выполняли надлежащим образом возложенную на них миссию, и чаще, больше вредили, внося путаницу в историю государства, за что получали от Михайло Ломоносова тумаки и колоритные ругательства. Земля наша обильно удобрена кровью предков. Никогда государи не считались с теми, кто был не
