- Сатана не мог прислать такую красоту. - Ответил Михаил, невольно залюбовавшись тонким юношей, по виду больше похожим на девушку в мужской одежде. Чёрные волосы и чёрное одеяние оттеняли бледность его кожи, а синие глаза были похожи на застывший лёд. – Можно я тебя сфотографирую? Очень необычный образ. – И пока Михаил грезил о том, где, в каких ракурсах он запечатлел бы это неземное создание, ребята ржали, и из обрывочных фраз, долетающих до слуха, Михаил догадался, что пришли они сюда не просто так, и что хоть называют себя сатанистами, по сути ещё дети, запутавшиеся в чужой игре. В завязавшейся беседе обе стороны узнали, на удивление, много нового. Молодые люди поняли, что теперь им для служения чёрной мессы придётся искать другое место, и что поп может быть «клёвым чуваком». А Михаил подумал о том, что в его детстве не было никаких сатанистов, потому что и Бога официально не было. А теперь, когда восстанавливают разрушенные храмы, и в городе вместо одного, как раньше, функционирует уже семь – появилось противодействие в виде группы сатанистов. Михаил решил узнать всё об этой группировке, и по возможности нейтрализовать опасное пристрастие молодёжи. Он погрузился в море интернета, и вынырнул из него, когда за окном уже начал брезжить рассвет. Странная штука интернет. Заходишь на пять минут, чтобы прочитать информацию о чём-то одном, а когда выходишь через несколько часов – выносишь в голове кучу всего, что каким-то боком связано с этим одним, и приходится ещё какое-то время сортировать эту информацию, укладывать нужную по полочкам и выкидывать оставшийся мусор. Михаил растянулся на своей узкой постели и тяжело выдохнул:
- Да…Теперь я знаю о сатанизме достаточно, и как пастырь должен отвратить этих ребят от странного занятия, и привести их к Богу. Странно представить эти горделивые, смелые и надсмехающиеся образы поющими псалмы вместе с бабушками. Не надо торопиться, чтобы вконец не заблудиться… - И, осенив себя крёстным знамением Михаил погрузился в сон.
Ему снились бабочки. Их было так много вокруг. Они порхали, демонстрируя свои нарядные платьица всех цветов радуги. Маленькие, средние, большие. «Надо же, - думал во сне Михаил, - они, должно быть, прилетели из Африки, или из Мексики. Какая красота!» Бабочки садились на его чёрное монашеское одеяние, и оно волшебно преображалось в изумительный наряд «от кутюр». Михаил был счастлив. В душе он всегда оставался художником, и его взгляд удивительным образом умел выхватывать красоту даже из тех мест, где её никто не замечал. Он поднял голову, и казалось, что бабочки летели с неба, словно Бог решил вытрясти огромную перину, а вместо перьев на землю падали и кружились эти прекрасные существа. Когда танец бабочек немного поутих, Михаил увидел перед собой того самого прекрасного черноволосого юношу. Он стоял, небрежно опершись о дерево. Луч света мистическим образом подчёркивал белизну его кожи. Из одежды на нём было только лёгкое облако из бабочек, а на тыльной стороне ладони грациозно опущенной руки сидела одна - огромная, похожая на цветок. Юноша вполоборота, слегка наклонив голову, рассматривал бабочку. Его фигура, поза, наклон головы создавали впечатление застывшей мраморной статуи юного божества, но одновременно такой живой, манящей. Нагота притягивала, но хрустальная божественность красоты страшила своей хрупкостью, и Михаил, затаив дыхание, словно окаменел, не в силах приблизиться, тем более уйти. Он запоминал каждую деталь в мельчайших подробностях, словно карандашом прорисовывая в памяти эскиз нереально прекрасного образа.
Звонок будильника вернул его в реальность. День обещал быть напряжённым. Надо было крыть купола, чтобы успеть до холодов, и Михаил окунулся в хлопоты, почти позабыв про сон.
Вечером, выходя их храма, Михаил снова встретил эту группу ребят. Не ожидая этого от себя, он приветливо улыбнулся, отыскивая глазами красивого юношу. В этот раз состав несколько поменялся. Михаил встретился взглядом с пытливо рассматривающими его глазами паренька с длинными вьющимися белокурыми волосами. «Это Шеда», - представили его батюшке.
- Девушка? А почему одета как парень? Что за имя такое, не православное? Тень, с английского? – Обратился к ней Михаил.
- Тьма. – Поправила девушка.
- Во тьме скрывается свет. Ведь так? – Спросил ласково и задумчиво батюшка, будто размышляя вслух, и вся напускная серьёзность девушки улетучилась в одно мгновение.
Ещё в первую встречу ребята из компании вынесли вердикт, что батюшка не дурак, и не ханжа, и рассказали о нём Шеде, чтобы она сделала своё экспертное заключение. Своей улыбкой Шеда дала добро. Так завязалась дружба между местными сатанистами, оскверняющими церкви и кладбища с православным батюшкой. Михаил не перекрещивал, не переубеждал. Он просто слушал, что они говорили, и как бы невзначай задавал вопросы. Постепенно ершистость молодых людей сглаживалась, менялись интересы, и чёрный цвет в одежде перестал быть преобладающим. Сначала они считали Михаила «своим чуваком», а впоследствии полюбили как духовного отца. Некоторые видели в нём образ отца-друга, которого так не хватало в реальности. В открытую это не обсуждалось, но с лёгкой руки Шеды, все стали называть Михаила батей.
Любой священник в церкви требовал к себе уважительного отношения, держа дистанцию, да и прихожане сами никогда не осмеливались нарушить эту дистанцию, называя на «вы», даже совмещая с «батюшка». Такое формальное уважение, за которым, часто, не стоит ничего большего. Молодёжь же называла Михаила «батя» и на ты – грубовато, но зато искренне и с любовью, как настоящего отца. Никто даже не допускал мысли о нечистых намерениях бати, ему верили и прощали мелкие недостатки. «Все священники пьют, издержки профессии, ничего не поделаешь», - обсуждали ребята между собой. Когда же, много позже, Михаила обвинили в пьянстве на рабочем месте и педофилии, лишив сана настоятеля, ребята встали на его защиту горой. Но у церкви свои порядки. «Батя, забей! – Утешали они его. - Ты что, не знаешь, в каком дерьмовом мире живёшь? Да они все вместе мизинца твоего не стоят!»
Михаила ненадолго попускало, но когда он встречал на улице горячо сочувствующих, теперь уже бывших, прихожанок, сердце так и сжималось от невыносимой тоски и хотелось пить, пить и никогда не просыпаться от наркотического сна, где прекрасный юноша в одеянии из бабочек так невообразимо красив в луче падающего света.
Глава 6. Моё увлечение историей, 2012г.
- Знаешь, Ритуль, я даже не подозревала, как меня торкнет это погружение в историю родного края. Всё здесь всегда казалось таким убогим, не выдерживающим никакого сравнения с другими местами. Пока жила и никуда не ездила, патриотизм был на пять – нас воспитывали так, что
